Звезды сделаны из нас

Вылетаю на холод и щурюсь от бьющего по глазам солнца. С виду мы взрослые парни и девушки, но происходящее вызывает в точности те же эмоции, что и пять лет назад, – горький, разъедающий душу коктейль из жалости к себе и маме, с которой мы вместе выбирали этот рюкзак в торговом центре.

За спортзалом, прямо у кольев забора, возвышается ржавый гараж, где хранится устаревший спортивный инвентарь, а еще – метлы, грабли и лопаты для уборки пришкольной территории. За ним тайком курят ученики, а чуть дальше стихийно образовалось отхожее место для алкашей и прочих мутных личностей. Раньше Милана считала изысканным развлечением забрасывать туда мои пожитки и наблюдать, как я плачу.

Я срезаю путь прямо по пожухлому газону, матерясь под нос, заглядываю за гараж, но рюкзак благополучно лежит на пеньке – чистоплюйка не полезла в грязь на своих каблучищах, да и недостендаперы, видимо, не решились марать дорогие кроссовки. Удостоверившись, что ничего не пропало, вешаю широкую лямку на плечо, но из поредевших кустов доносятся звуки глухих ударов, сдавленные крики и возня, и я оборачиваюсь.

Отодвигаю ветку и пару мгновений офигеваю: толпа пятиклашек остервенело пинает лежащего на земле мальчишку. Тот не сопротивляется – катается по грязи, подтягивает колени к животу и прикрывает руками голову, а двое наглых типов в кипенно-белых рубашках снимают экзекуцию на телефоны.

Я вижу в поверженном мальчишке себя, Глеба, всех, кого унижали и буллили, и ярость падает на глаза красной шторкой. Увязая подошвами в жирном черноземе, в три прыжка оказываюсь в самой гуще событий: хватаю малолетних подонков за шиворот, раскидываю в стороны и ору:

– Пошли вон, или я вас сейчас на ремни порву, моральные уроды!

Их много, некоторые почти с меня ростом, но я ни черта не боюсь: передо мной творится несправедливость, и вдохновляющий пример Глеба придает сил. Связь между нами намного важнее и весомее осязаемой. Невидимая, но прочная шелковая лента…

– Ведьма! – блеют нападавшие и, буксуя по черной жиже, на четвереньках отползают подальше.

Оказавшись на безопасном расстоянии, они показывают мне средние пальцы, хватают куртки, рюкзаки и позорно сбегают.

– Идти можешь? – Я склоняюсь над мальчишкой и перевожу дух. – За что они тебя так?

– Могу. Не знаю. Просто я им не нравлюсь.

Он утирает грязной рукой слезы. Спохватившись, протягиваю ему пачку влажных салфеток, помогаю подняться, отвожу на газон и, присев на корточки, провожу инструктаж:

– В следующий раз не раздумывай – сразу бей. Бей в морду предводителю. – В этот момент я представляю Глеба, в одиночку справившегося с шоблой придурков, или себя в будущем, когда поставлю ногу на грудь Миланы – фигурально выражаясь, конечно. – Покажи, что ты сильный и самый страшный. Иначе они отберут у тебя время, шансы на нормальное существование и…

– А ты, оказывается, прикольная… – шмыгает носом пацан. – Я проголосую за тебя. Ты должна выиграть.

* * *

С трудом отрывая от асфальта ботинки с килограммами налипшей на подошвы грязи, ковыляю домой. Прохожие косятся – не каждый день увидишь потрепанную странную деваху в боевом раскрасе, – но мне наплевать, в душе я ликую. Моими стараниями в мире только что стало чуть меньше зла и чуть больше справедливости.

Впереди легкой походкой модели вышагивает Артём, но я нарочно замедляюсь, жду, когда он свернет за угол, считаю до десяти и только потом выдвигаюсь следом.

Дома первым делом закидываю в стирку заляпанную форму, мою и до блеска начищаю ботинки, наспех обедаю и надолго запираюсь в ванной. Дурной адреналин все еще курсирует по венам, но теперь его скачок связан с ожиданием скорой встречи с Глебом и с предстоящим разговором. Возможно, с тем самым разговором.

Я отмокаю в пене с лепестками роз и дышу по специальной системе – однажды Милана заставила Авдеева выйти к доске и объяснить перед всем классом. как он спасается от своих панических атак. Она издевалась над ним и подтрунивала, бедного Авдеева было искренне жалко, но техника дыхания, которую он тогда показал, потом не раз мне пригодилась.

Как водится, наступление холодов стало для коммунальщиков полной неожиданностью – отопление еще не включили, и квартиры окончательно выстудило. Стуча зубами, натягиваю спортивные штаны и черный свитер с высокой горловиной – чтобы не мерзнуть и… чтобы не пялился Глеб.

Нет, я, конечно, совсем не против, просто, обнаруживая его задумчивый взгляд в районе груди, превращаюсь в выброшенную на берег рыбу. Мозги отключаются, слова не находятся, а я умру от позора, если он сочтет меня глупой.

Включаю обогреватель, плюхаюсь на диван, сушу волосы полотенцем и прислушиваюсь к звукам на лестнице: шаги и голоса не принадлежат маме или Алине с Борей, значит, в комнату еще какое-то время никто не ворвется.

Глеб давно прочитал сообщение с моим адресом, но ничего не ответил – может, в школе напрягли с дежурством или внеклассной работой или появились неотложные дела дома, но он обещал, значит, обязательно придет.