Звёздная дорога

После короткой перепалки правых с левыми депутатский корпус простым большинством принял решение не уходить на перерыв, а немедленно приступить к поимённому голосованию. Поскольку речь шла о конституционном законе, регламентом предусматривалась специальная процедура его принятия — не только поимённо, но гласно и открыто. Парламентский пристав вызывал депутатов в алфавитном порядке, те поднимались и говорили «за» или «против», причём «воздержался» не допускалось. Это здорово напоминало мне серию послематчевых одиннадцатиметровых ударов, марафонскую серию — из пятисот попыток нужно не менее четырёхсот раз попасть в ворота, иначе будет засчитано поражение.

Как я ни старался выглядеть невозмутимым, ничего у меня не получалось. Когда пристав вызывал очередного депутата, я непроизвольно напрягался и даже подавался вперёд; а когда звучал ответ «против», из моей груди вырывался вздох разочарования — ещё один промах!

Рик тоже нервничал и время от времени покусывал нижнюю губу. Дейдра и Джо откровенно скучали, а Дженнифер наблюдала за происходящим со спокойным любопытством. В соседней ложе, битком набитой членами королевской семьи, болели не столько за Анхелу, сколько за саму монархию. Никто из них не хотел, чтобы на смену Рикардо Безумному пришёл Рикардо Безалаберный. Кроме того, для представителей младших ветвей рода отмена статьи о непрерывности старшей линии давала надежду, что при удачном стечении обстоятельств их потомки смогут претендовать на престол.

Когда проголосовало триста семь депутатов, за принятие поправки высказалось двести шестьдесят два человека. Сделав паузу и прокашлявшись, парламентский пристав назвал имя триста восьмого — члена фракции Республиканской Народной Партии. Все замерли в напряжённом ожидании.

Республиканец поднялся и, осознавая важность момента, с нарочной медлительностью произнёс:

— От имени моих избирателей имею честь отдать свой голос за предложенный законопроект.

После этих слов зал буквально взорвался шквалом аплодисментов. Многие достопочтенные депутаты даже повставали со своих мест, с галереи для публики послышался одобрительный свист, а телекамеры, отдав должное «мужественному оппозиционеру», повернулись к правительственной ложе, чтобы показать крупным планом королеву.

С лица Анхелы мигом слетела маска бесстрастности. Она обворожительно улыбалась своим подданным, а её глаза сияли торжеством.

— Что произошло? — недоуменно спросила Дженнифер.

— Победа, — коротко ответил я и откинулся на спинку кресла.

— Но ведь «за» только двести шестьдесят три человека, а нужно четыреста.

— Будет и четыреста. Теперь точно будет. Это был двадцать шестой республиканец, проголосовавший за принятие поправки. Как раз столько не хватало для конституционного большинства.

Дженнифер тряхнула головой:

— Как я сразу не сообразила!

Хотя мы говорили по-валлийски, Рик понял, о чём идёт речь.

— Вот и кончились мои мучения, — с довольной улыбкой произнёс он. — Теперь я вольная птица.

— Поздравляю, — сказал я.

— Взаимно, — лукаво ответил Рик. — Можешь заказывать себе апартаменты в Брюсселе.

Я покраснел, поняв намёк. В Брюсселе находилась штаб-квартира Содружества, и там же заседал Постоянный Комитет.

К счастью, Дейдра почувствовала мою неловкость и пришла мне на выручку.

— А вы не жалеете об утраченной короне? — спросила она у Рика.

— Жалеет ли орёл о клетке… — Он ухмыльнулся и покачал головой. — Между прочим, о клетках. Если собираетесь незаметно выпорхнуть отсюда, сейчас самое время.

Рик оказался прав. Пока спикер тщетно призывал депутатов и публику к порядку, мы воспользовались царившей суматохой и беспрепятственно выбрались из здания парламента, не встретив по пути ни единого репортёра. Вся журналистская рать атаковала зал заседаний, а если кто и заметил наше исчезновение, то поздно опомнился — спустя десять минут служебный флайер доставил нас к королевскому дворцу, и мы оказались вне пределов досягаемости средств массовой информации.

Впрочем, во дворец вернулись не все — только я, Дейдра и Дженнифер. Джо отправился в главный комиссариат уголовной полиции, а Рик решил составить ему компанию. Накануне вечером министр внутренних дел поделился с Джо своими заботами, посетовал на то, что из-за недостатка квалифицированных кадров никак не удаётся распутать несколько в высшей степени сложных и загадочных дел. Джо согласился ознакомиться с материалами следствия и, если они его заинтересуют, провести своё собственное, неофициальное расследование — то ли хотел пустить пыль в глаза журналистам, заинтригованным его появлением на Астурии, то ли в нём возобладали профессиональные инстинкты.