Звёздная кошка. Часть 2

Это оказалась исключительно красивая женщина. Характерные черты лица вкупе с серыми глазами и облаком пепельных волос выдавали её принадлежность к семейству Киргонов. И хотя она пару сантиметров не дотягивала до метра пятидесяти, изящество фигуры и надменная осанка скрывали этот небольшой изъян, правда, больше моральный, чем физический. На гладкой коже не было ни единого признака возраста, тем не менее Ласло ощутил, что она гораздо старше, чем выглядит.

Не дойдя несколько шагов, женщина остановилась и, подхватив подол пышного сиреневого платья, склонилась в церемонном поклоне.

— Счастлива лицезреть вас, сейдж!

Киргон неприязненно глянул на её склонённую голову.

— Что тебе нужно? — сухо вопросил он.

Эмили Кортиус, некоронованная королева мнемосов, вздёрнула подбородок.

— Разве я не могу встретить мужа и спросить, как у него дела?

— Мои дела тебя не касаются.

— Я так не думаю! — с вызовом проговорила Эмили.

— А мне плевать! Хотя ты права, ты неспособна думать.

На фарфоровой белизне лица и шеи прекрасной куклы проступили красные пятна. У Вайды это служило преддверием полномасштабной истерики, и Ласло с сыном на руках поспешил догнать Киргона. Он не видел, как Эмили посмотрела ему вслед и на её губах заиграла зловещая улыбка. Подхватив пышную юбку, она устремилась к той же двери, за которой недавно скрылся Андре. Спустя некоторое время к Давидину летел ещё один флайер.

ГЛАВА 48. Родственные чувства мнемосов. Встреча с легендой

Уверенный, что мать постарается его опередить, Андре не медлил, — ведь лекарство, убивающее этеринг, было бесценно. После скоростного спуска в орбитальном лифте, больше похожего на падение, он бросился к флайеру и, приземлившись в Давидине, родовом поместье Киргонов, направился к покоям сестры. При подходе к знакомой двери он активировал защиту вадсайдского комбинезона (что было далеко не лишней предосторожностью) и, перешагнув порог, сразу же приступил к планомерному обыску.

Шкатулка оказалась в спальне, за панелью на потолке, и ему пришлось основательно потрудиться, чтобы отсоединить её от оружейной установки. Спустившись вниз, он приоткрыл крышку — к его удивлению она оказалась не запертой — и заглянул внутрь. Там лежал иньектор и плотно свёрнутая прозрачная лента с крохотными ампулами. Лекарство перекочевало в специальный бокс и исчезло в одном из потайных карманов, а его место заняла точная, но абсолютно бесполезная копия.

Дело было сделано и Андре замер, охваченный печалью. Насколько он мог судить, в покоях сестры ничего не изменилось. В воздухе витал знакомый горьковатый аромат её любимых духов, создавая у него обманчивую иллюзию того, что она где-то поблизости.

«Вот только сердце не обманешь. Можно сколько угодно уговаривать себя, что ничего не случилось, но от правды никуда не деться. Вскоре дух забвения сожрёт последние флюиды ушедшей жизни и здесь останется лишь пустота», — подумал он с горечью.

Присев на корточки, Андре коснулся детских каракулей, нацарапанных на старинном паркете. В совсем ещё нежном возрасте он сочинил забавный стишок и, гордый собой, побежал к сестре, спеша преподнести ей свой подарок. Когда она не отозвалась на мысленный зов, он без раздумий набрал специальный код, который подсмотрел у отца. Обычно никто из мнемосов не рисковал заходить в чужие комнаты (ведь это было ревностно охраняемое личное пространство) и хотя он знал, что ему попадёт, это его не остановило.

Стишок был длинный и Андре, боясь его забыть, достал из кармана ржавый гвоздь, подобранный на заднем дворе. Затем он плюхнулся на живот и полностью погрузился в процесс, который должен был увековечить его творение на паркете. На его счастье Латисса зачем-то вернулась и успела отключить смертельные ловушки, предназначенные для незваных гостей.

Припомнив, что за этим последовало, он будто наяву ощутил хлёсткие удары по своим многострадальным ягодицам. Взбешённая его выходкой Латисса устроила ему такую трёпку, что память о ней сохранилась на годы. Но это было ничто по сравнению с тем, что его ожидало, если бы Киргон узнал, как он попал в её комнаты.

Проказа сошла ему с рук лишь потому, что Латисса рискнула сделать то, что не сделал бы никто другой. Чтобы младший брат не выдал сам себя, она заблокировала ему участок памяти, отвечающий за предательское воспоминание. И вообще, бывая дома, сестра, как могла, помогала ему пережить непростое детство, хотя сострадание и помощь в их среде были наказуемы. Право на защиту ребёнка имела только мать, да и то лишь до определённого предела. От всех остальных такое поведение расценивалось как непростительная слабость, но Латиссу это не волновало.

И всё же однажды кто-то настучал на них Адонису Киргону. Андре подозревал, что это была Эмили Кортиус, его родная мать. Вместо того чтобы служить ему защитой, именно она была его главным врагом. Правда, прошло немало времени, прежде чем его подозрения оформились в уверенность.