Звёздный двойник

Толпа тесно обступила коридор, и обойти малышей я не мог. Что же делать? Малыши были так милы, что я чуть не полез в карман за конфетой, которой там не было. С другой стороны, обряд усыновления рассчитан по секундам, почище любого балета. Не добравшись вовремя до пандуса, я совершу тот самый, классический, грех против приличий, прославивший в своё время Кккахграла Юного.

Но малыши и не думали уступать мне дорогу: один из них откопал в кармане мои часы.

Я вздохнул, и волна аромата накрыла меня с головой. Приходилось рисковать. Ласкать детишек принято во всей Галактике; если обычай сей перевесит крошечное нарушение марсианских приличий, то мне, считай, удалось создать прецедент. Я опустился к малышам, став на одно колено, ласково потрепал и погладил их чешуйчатые бока.

Поднявшись, произнёс осторожно:

— Пока, ребятки, мне пора.

Фраза эта исчерпала львиную долю моего Бэзик-Марса. Малыши опять придвинулись ко мне, но я бережно отстранил их и быстро-быстро зашагал дальше, стараясь наверстать упущенное. Ничей Жезл Жизни не проделал дыры в моей спине! Значит, можно надеяться, я не так уж сильно погрешил против приличий. Благополучно добравшись до пандуса во внутреннее Гнездо, я начал спуск.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Строкой звёздочек я обозначил здесь обряд усыновления. Почему? А потому, что знать о нём положено только принадлежащим к Гнезду Кккаха. Это внутреннее дело нашего Гнезда.

И ничего странного: мормоны[19], к примеру, могут иметь сколько угодно самых близких друзей-немормонов, но разве эта дружба даёт «иноверцам» право посещения их храма в Солт-Лейк-Сити? Ни под каким видом! Марсиане частенько наносят визиты друг к другу, однако ни один никогда не войдёт в чужое внутреннее Гнездо! Даже супруги-конъюганты не пользуются такой привилегией. Вот почему я не имею права детально описывать обряд, как и член масонской ложи не может рассказывать о её ритуалах посторонним.

Скажу лишь, что никаких отклонений не допускается, а сам обряд во всех Гнёздах Марса одинаков; стало быть, и свалившаяся на меня роль одинакова для всех усыновляемых. Мой поручитель и покровитель, старейший марсианский друг Бонфорта Кккахррриш, встретил меня у входа и погрозил Жезлом. В ответ я потребовал, чтобы он убил меня, если я виноват в нарушении приличий. Правду сказать, я его не узнал, хотя и видел на фото, просто это должен был быть он — таков ритуал.

Объявив таким образом, что ни ногой не переступлю Великий Квадрат Добродетели — Почитание Материнства, Почитание Домашнего Очага, Почитание Гражданского Долга, а также — ни одного пропуска в воскресной школе, — я получил позволение войти. 'Ррриш провёл меня по всем пунктам, где мне задавали вопросы, а я отвечал. Каждое слово, каждый жест были отработаны, словно в классической китайской пьесе, — и слава богу, иначе я не имел бы ни единого шанса. Большинства вопросов и половины своих ответов я не понимал вовсе — то и другое просто зазубрил наизусть. И от того что марсиане предпочитают неяркий свет, было ничуть не легче, приходилось блуждать наощупь, точно кроту.

Раз довелось мне играть с Хоуком Мэнтиллом, незадолго до его смерти. Он уже тогда был глух, как камень. Вот это, скажу вам, партнёр! Он не мог даже пользоваться слуховым аппаратом — атрофия слухового нерва; кое-что читал по губам, но это, сами понимаете, далеко не всегда возможно. И поэтому Мэнтилл управлял постановкой лично и рассчитал всё действие по секундам. Я сам видел, как он подавал реплику, выходил за кулисы, а в положенное время возвращался, отвечая на реплику, которой не слышал; лишь сверяясь по времени!

Здесь происходило нечто похожее. Я знал роль и играл. Если бы и вышла накладка, то не по моей вине.

Однако на меня были постоянно направлены с полдюжины Жезлов, что никоим образом не воодушевляло. Я принялся убеждать себя, что они не станут прожигать меня насквозь из-за случайной оплошности, — я, в конце концов, всего лишь бедный, туповатый землянин, и марсиане склонны проявить снисходительность, вознаградив мои потуги проходным баллом. Но, если честно, верилось с трудом.

Прошло, казалось, несколько дней — ерунда, конечно; обряд занимает ровно одну девятую марсианских суток — пока дело дошло до трапезы. Не знаю, что именно я ел и знать не хочу. По крайней мере, не отравился.

Затем старейшины произнесли речи. Я же в ответной речи поблагодарил Гнездо за оказанную честь, после чего получил имя и Жезл. Я стал марсианином.

И пусть я понятия не имел, как пользоваться Жезлом, а моё новое имя звучало воплем испорченного крана! С этой минуты оно было моим законным марсианским именем, а сам я — прямым родственником самого аристократического семейства планеты. Это — спустя пятьдесят два часа после того, как крот без гроша в кармане на последний свой полуимпериал выставил угощение незнакомцу в баре «Каса-Маньяны»!

По-моему, это лишний раз доказывает, что знакомых следует выбирать с умом.