Звёздный двойник

Договорившись таким образом, мы оставили машину на личной стоянке какой-то шишки городского масштаба — возле одного из складов. Оттуда её скоро вернут назад — такие пустяки сейчас значения не имели.

Пройдя около пятидесяти ярдов, я остановился. Что-то было не в порядке. Погода стояла чудесная, фиолетовое марсианское небо было чистым, приятно грело солнце… Прохожие и проезжие не обращали на нас никакого внимания — а если и обращали, то на молодую, симпатичную девушку, но никак не на меня. И всё же что-то было не так.

— Что случилось, шеф?

— А? А, так вот в чём дело!

— Сэр?..

— Я вышел из образа. Не в его характере пробираться тайком. Давай-ка, Пенни, вернёмся.

Возражать она не стала. Мы снова уселись в машину, я напустил на себя побольше важности и велел везти себя к воротам № 3.

Ворота оказались не теми, через которые мы выезжали. Наверное, Дэк выбрал их потому, что пассажиров тут почти не было — везли, в основном, груз. Пенни, игнорируя запрещающий знак, остановила «роллс» у самых ворот. Дежурный пытался протестовать, но она холодно заявила:

— Машина мистера Бонфорта. Будьте любезны позвонить в канцелярию резидент-комиссара, пусть за ней пришлют.

Дежурный смешался. Заглянув на заднее сиденье, он узнал меня, вытянулся и отдал честь. Я приветственно помахал рукой; он распахнул передо мной дверцу.

— Лейтенант наш строг, — извиняющимся тоном сообщил он, — а по инструкции, мистер Бонфорт, нельзя проезд загромождать… Но насчёт вас-то, наверно, всё в порядке.

— Можете её сразу и отогнать, — ответил я. — Я и секретарь отбываем. Полевая машина за нами пришла?

— Сейчас посмотрю, сэр.

Дежурный удалился. По-моему, он был достаточным количеством публики, собственными глазами видевшей, что мистер Бонфорт подъехал на правительственной машине и проследовал на личную яхту. Жестом Наполеона я сунул Жезл Жизни под мышку и захромал за ним. Пенни поспешила следом. Дежурный спросил о чём-то у привратника и быстро вернулся, не снимая с физиономии улыбки:

— Полевая ждёт, сэр!

— Благодарю вас.

Я было поздравил себя с тем, как точно всё рассчитал…

— Э-э…

Дежурный заметно волновался. Понизив голос, он добавил:

— Я тоже экспансионист, сэр. Доброе дело вы сегодня провернули!

Он указал взглядом на Жезл Жизни. Глаза его светились благоговением.

Как поступил бы на моём месте Бонфорт, я знал точно.

— Сделал всё, что мог. Спасибо вам! И ещё — детишек вам побольше, мы должны иметь абсолютное большинство!

Дежурный заржал гораздо громче, чем заслуживала моя шутка.

— Крепко запущено! А ничего, если я ребятам расскажу?

— Ну какой может быть разговор!

Мы двинулись к воротам. Охранник вежливо придержал меня за локоть:

— Э-ммм… Ваш паспорт, мистер Бонфорт.

По-моему, я и глазом не моргнул.

— Пенни, наши паспорта.

Пенни держалась до отвращения официально:

— Капитан Бродбент уладит все формальности.

Охранник отвёл взгляд.

— Я и не сомневаюсь, что всё в порядке… Но я же, понимаете ли, должен их проверить и записать номера…

— Да, конечно. Тогда, наверное, нужно связаться с капитаном Бродбентом, пусть подъедет. Кстати, назначено нам время старта? Свяжитесь с диспетчерской.

Но Пенни пришла в ярость:

— Мистер Бонфорт, это же смешно! Мы никогда не подвергались подобным… проверкам! Во всяком случае, на Марсе!

Дежурный торопливо вставил:

— Да конечно же всё в порядке! Ганс, не видишь — это же мистер Бонфорт!

— Да, но…

Я, радостно улыбаясь, перебил его:

— Тогда сделаем проще. Если вы… Как вас зовут, сэр?

— Хэзлвандер. Ганс Хэзлвандер, — отвечал охранник неохотно.

Так вот, мистер Хэзлвандер, если вы свяжитесь с комиссаром Бутройдом, я с ним побеседую и не придётся отрывать от дел моего пилота. Заодно это сбережёт мне кучу времени — час или около того.

— Ох, не нравится мне это, сэр… Может, я лучше начальнику охраны позвоню? — предложил Хэзлвандер с надеждой.

— Тогда дайте мне номер Бутройда. Я сам ему позвоню.

На сей раз тон был ледяным — только так и никак иначе солидный, занятой человек, душу кладущий за демократию, ставит на место тех, кто подлой бюрократической волокитой сводит его дело на нет. Это подействовало. Охранник поспешно заговорил:

— Да я знаю, что всё у вас как надо, мистер Бонфорт! Только — правила ведь у нас, понимаете…

— Понимаю. Благодарю вас.

Я направился в ворота.

— Погодите! Обернитесь, мистер Бонфорт!

Я обернулся. Чёрт бы побрал это идиотское буквоедство! Пока расставили все точки над ё и закорючки над й, угодили в лапы целой толпы репортёров! Один, припав на колено, уже навёл стереокамеру:

— Жезл подержите на виду, пожалуйста!

Остальные, с ног до головы увешанные разными репортёрскими причиндалами, брали нас с Пенни в кольцо. Кто-то карабкался на крышу «роллса». Кто-то тянул ко мне микрофон, а его напарник издали направлял другой — дистанционный, весьма похожий на винтовку.

Я разозлился, словно одна из «первых леди», чьё имя набрали в газете слишком мелкими буквами, однако помнил, что должен делать. Улыбаясь я пошёл медленнее: Бонфорт хорошо знал о том, что в записи любое движение выглядит быстрее. Я мог позволить себе провернуть всё в полном соответствии.