Звёздный двойник

Что делать в этом случае, я не знал — экономика для меня слишком загадочна и непостижима, есть в ней, на мой взгляд, что-то мистическое. Заранее же вопрос предусмотрен не был. Я усмехнулся:

— Виллем, этот вопрос я тщательно и всесторонне проработаю. Однако вся программа Партии Экспансионистов основана на том, что свобода торговли, свобода перемещений, всеобщее равенство, всеобщее право гражданства и минимум имперских ограничений — благо не только для подданных Империи, но — для самой Империи! Понадобятся деньги — найдём! Но не путём дробления Империи на округа!

Всё это, кроме первой фразы, принадлежало Бонфорту, я лишь постольку-поскольку примеривался к обстановке.

— Ладно, ладно, это ты избирателям рассказывай, — буркнул Виллем. — Я только спросил.

Он снова взял со стола список:

— Так ты уверен, что здесь все на своих местах?

Я потянулся за листом, он передал список мне. Чёрт его знает, это же ясный намёк на непригодность, по его мнению, Брауна! И Конституция не нарушена… Однако, клянусь всем запасом угля в пекле, не мне же менять что-либо в списке, составленном Роджем и Биллом!

С другой стороны, не Бонфорт же его составил! Они считали, что Бонфорт составил бы его так, будучи in compos mentis[31]…

Мне ужасно захотелось сбегать и спросить у Пенни, что она думает об этом Брауне.

Я взял со стола Виллема ручку, вычеркнул из списка Брауна и печатными буквами — имитировать почерк Бонфорта я всё ещё не рисковал — вписал: «де ла Торре». Император сказал просто:

— Вот теперь ты, сдаётся мне, собрал крепкую команду. Удачи, Джозеф. Она тебе здорово пригодится.

На этом аудиенция завершилась, но повернуться и уйти я не смел. Нельзя же так вот покидать короля; эту прерогативу они за собой сохранили. Виллем захотел показать мне свою мастерскую и новые модели поездов. Похоже, он сделал для возрождения этого старинного хобби больше, чем кто бы то ни было, но всё же, на мой взгляд, игрушки — не для взрослого человека. Однако его последнее произведение — игрушечный локомотив для экспресса «Королевский Шотландец» — я вежливо расхваливал до небес.

— Сложись всё по-другому, — император преклонил колени и запустил обе руки в двигатель игрушки, — я стал бы неплохим управляющим магазина игрушек, или старшим машинистом. Но… Обстоятельства рождения сильнее нас.

— И вы, Виллем, серьёзно предпочли бы такую работу нынешней?

— Не знаю. Здесь тоже не плохо: времени занимает мало и платят сносно, да и социальное страхование — по первому классу. Возможные революции я в расчёт не беру — в смысле них нашему семейству всегда везло. Правда, скучна работёнка, по большей части. Любой заштатный актёр справился бы.

Он окинул меня быстрым взглядом:

— Тебя-то я избавлю от всяких там закладок первого камня или приёма парадов, сам понимаешь.

— Понимаю и ценю.

— Первый раз за долгие годы у меня есть шанс подтолкнуть всё на верный путь — то есть, на тот, который я считаю верным… Царствовать — вообще очень странное занятие, Джозеф. Предложат — не соглашайся!

— Боюсь, поздновато мне, даже если б и захотел.

Он что-то поправил в игрушке.

— В действительности, нужен я для того, чтоб не дать тебе свихнуться, Джозеф.

— К-как?

— Именно так. Должностной психоз — профессиональная болезнь правителей. Мои коллеги из прошлого — те, кто на самом деле правил, — все были малость «того». А взять ваших президентов — такая работа частенько уже в первый срок приводила к смертельному исходу. Но я-то подобных вещей не касаюсь, за меня работают профессионалы — вот ты, например. Но ты не чувствуешь убийственного гнёта власти, потому что сам, или кто другой на твоём месте, всегда можешь слинять по-тихому, пока ещё не слишком явно пахнет керосином. А старик-император (он всегда — старик, обычно мы добираемся до трона к среднему пенсионному возрасту) — он никуда не денется, во-от он, тут, как символ государства и живая связь времён! А профессионалы тем часом что-нибудь новенькое нам выдумывают… — он печально подмигнул. — Не слишком привлекательная работёнка? Зато полезная.

Мы ещё немного побеседовали о его железнодорожных забавах и вернулись в кабинет. Ну, теперь-то настала пора меня отпустить?!

Император будто прочёл мою мысль:

— Ладно, хватит, пожалуй, отрывать тебя от дел. Перелёт был очень утомителен?

— Да нет. Работал всю дорогу.

— Я думаю… Вы, собственно, кто такой?

Допустим, фараон вдруг хватает вас за плечо. Или под ногой вместо следующей ступеньки — пустота. Или вас застаёт в своей постели вернувшийся не вовремя муж. Сбивайте свой коктейль из всех этих потрясений — не глядя отдам за него мои чувства в этот момент! Я изо всех сил постарался ещё сильней походить на Бонфорта:

— С-сэр?..

— Да сидите, сидите, — нетерпеливо бросил император. — В силу занимаемой должности я многое могу простить. Только не врите! Я уже час как знаю, что никакой вы не Бонфорт, хотя даже мать его одурачили бы. Жесты точь-в-точь его. Так кто вы такой?

— Меня зовут Лоуренс Смит, Ваше Величество, — убито ответил я.