Звёздный капитан

— Всех в лазарет. Фильтры можно заменить? — ловя на себе обеспокоенный взгляд Фаррела, спросил я.

— У нас есть небольшой запас, — Ворстон понизил тон, — но, капитан, этот запас поставлен с Лапуты-13.

— И на сколько нам хватит действующих? — обеспокоено спросил Фаррел.

— Пара недель, плюс-минус пара дней. Потом системе жизнеобеспечения каюк, и мы задохнёмся в течении дня.

Раздался голос Лютцева:

— На Экспелерионе, корабле, где я служил до этого, случилось нечто похожее: выгорели очистные фильтры. Капитан приказал разгерметизировать все неиспользуемые помещения: трюм, ангары и так далее.

Ворстон согласно закивал и возбуждённо заходил туда-сюда.

— Да-да, хорошая мысль. А ещё, оттуда можно вынуть уцелевшие фильтры! Мы выиграем приличное количество времени!

— Возьмите столько людей, сколько нужно и приступайте немедленно, — скомандовал я.

Главный инженер, что-то бормоча на ходу, быстро отправился выполнять приказ. Следом ушёл и Кереньев, пошатываясь в неудобном, для человека его комплекции, скафандре.

На мостике остались только Фаррел, Лютцев и я. Оба обеспокоенно на меня смотрели. Первым заговорил Фаррел:

— Капитан, вам следует пойти и поспать, пока ещё есть такая возможность.

Я согласно кивнул и тяжело поднялся, уступая ему место. Прежде чем уйти, я подозвал Лютцева и шёпотом сказал:

— Нужно всё внимательно проверить, вся эта история — не просто случайность.

Старый лейтенант понимающе кивнул.

***

Я немного слукавил говоря, что пойду отдыхать. У меня не было никаких сомнений, что таинственная плесень связана с Лапутой-13. На ум приходил сразу же приходил Сиро Ииси– единственный человек на борту, который мог как-то прояснить ситуацию.

К нему я и решил заглянуть. Обвинять его пока было не в чем, но поговорить точно следовало. В конце концов, возможно, он мог помочь. Стучаться в бывшую кают-компанию, которую он занимал, пришлось довольно долго. Наконец, двери открылись.

Внутри царил приятный полумрак. Сам Сиро сидел на диванчике и курил кальян, перед ним стояла бутылка с чем-то бурым внутри и пустой стакан со льдом.

— Войдите, капитан, — сказал он, выпуская облако дыма.

Стоило мне переступить порог, как слева от меня послышалось гудение, заставившее меня едва-ли не подскочить. Принадлежало оно высокому массивному роботу, окрашенному в коричневый камуфляж. Массивные руки и небольшая голова с единственным глазом выдавала в нём, так называемого, штурмобота. Они использовались во флоте для абордажей — капсула с такими, на манер снаряда, выстреливалась во вражеский корабль, пробивала обшивку и устраивала настоящий ад внутри.

— Что эта штуковина здесь делает?! — воскликнул я, припоминая, что при погрузке никакого робота не было.

Сиро невозмутимо ответил:

— Собрал его на месте — он был в одном из ящиков. Необходимая мера предосторожности. Особенно теперь, когда на корабле ЧП.

— Или вы его разберёте, или я вышвырну его за борт!

Не считаю нужным скрывать, что роботы вызывали у меня страх. В этом я был не одинок и это было одной из причин общего запрета ИИ.

Учёный лишь усмехнулся.

— Нет. Я подчиняюсь только моему руководству на Лапуте. А оно, в свою очередь, Земле. Хоть я и не имею военного чина, но старше вас по званию на несколько ступеней, — он сделал небольшую паузу, — и имею полное право, в случае угрозы моей миссии, принять командование на себя.

Пока я переваривал это, он с мерзкой ухмылкой добавил:

— Кстати, неподчинение мне может быть расценено, как бунт.

Это было уже серьёзно. Бунтовщиков расстреливали. Всех, без исключений. С ними не велись переговоры, даже суды не каждый раз организовывали.

— Кажется, вы что-то хотели от меня? — напомнил он.

— Хотел сообщить, что из-за ЧП будет урезан паёк всему экипажу и гостям, — сообщил я.

— У меня собственный запас продовольствия, капитан.

Я смерил его долгим и тяжёлым взглядом. Этот человек только что фактически признался в том, что был готов к проблемам с питанием. Не вступая больше в препирательства, я ушёл к себе отдыхать, перед этим отправив Лютцеву сообщение, которое вкратце описывало, всё что только что узнал.

***

Разбудил меня Доннавал, который зачем-то принялся накрывать меня пледом. В каюте и вправду было холодновато, даже слишком — при дыхании у меня вырывался пар.

Обувшись и натянув на себя китель, я вызвал по связи Ворстона:

— Что случилось?

— Если вкратце, то это из-за разгерметизированных отсеков. Они вытянули у нас тепло. Всё должно прийти в норму через пару часов.

Выругавшись про себя, я пошёл на мостик. Судя по всему, мне ещё повезло — снаружи моей каюты было значительно холоднее. Команда, утеплённая по принципу «кто во что горазд», смотрела на меня с восхищением — дело в том, что шёл я в своей обычной форме с максимально невозмутимым лицом. Матросам, наверное, казалось это признаком большой стойкости и выдержки. Правда же заключалась в том, что искать тёплую одежду было некогда, а кутаться в плед или одеяло капитану было как-то не по чину.