Звёздный наследник

И здесь силы оставили меня. Неудача с изъятием видеозаписи Уокера стала каплей, переполнившей чашу терпения журналиста Дэниела Рочерса. Я вдруг понял, что очень надеялся на Уокера — на то, что он мне скажет.

Надеялся. Потому что в руках у меня была «штука» — невиданное средство защиты — она спасла меня от «Монстров Галактики»! — и мощнейшее оружие, так говорил отец. Уокер должен был открыть мне тайну отцовского наследства и — как я этого хотел! — указать путь к спасению Лотты и охранников.

Я вдруг вспомнил, как заливисто смеялась моя ветренная дива в парке Конгресса на планете Виолетта; как возбужденно блестели ее глаза, когда она давила на газ, уходя от погони полицейских жаб; как танцевала на ночном шоссе над долиной Навигаторов. Посреди ночи, посреди Вселенной, в своей мини-юбочке, на стройных двоих — танцевала.

А мне не давало покоя ее прекрасное колено, и второе ее прекрасное колено тоже не давало мне покоя…

До прилета команды идиотов, которые четыре года искали и ловили «Монстров Галактики» и не могли, как ни старались, не могли ни найти, ни поймать, ни даже увидеть их одним глазком — оставались сутки. Ну, чуть меньше. Это не имело значения. Их прилет изменить ничего не мог. Не мог. Подобно тому, как я не мог открыть сейф Уокера. А значит, и у меня не было никакой надежды помочь Лотте.

Дуроломы с Земли, конечно, вскроют сейф — если я захочу сказать им о нем! — и выслушают Уокера, и заберут у меня «штуку» и звездолет впридачу, и снова отправятся ловить «Монстров», и снова повторится четырехлетняя бестолковая и бесплодная Одиссея поисков и отлова…

А журналист Дэниел Рочерс будет кропать статейки в «Галактик экспресс» под дебильным руководством Молодого Имбецила и ждать известий. И вспоминать Лотту.

Нет! Я заскрипел зубами, вдарил ногой по двери особняка и ворвался в холл. «Нет, мать вашу, нет! — мысленно заорал я. — Я не отдам вам ни цента из того, чем сейчас обладаю. Потому что только Рочерс — слышите?! — только Дэниел Рочерс может спасти Шарлотту Ньюмен и ваших людей! И это ерунда, что у меня нет ни вашего бесполезного опыта, ни знания, ни команды. Все это бред. Потому что у меня есть кое-что похлеще — вы забыли? У меня есть кое-что похлеще! И вот если это мне не поможет — тогда…»

Я не договорил, подскочил к дверце обширного бара Уокера, распахнул ее и вперил взор в ряды бутылок с пестрыми наклейками. А потом выхватил из них литровый сосуд с виски, открутил пробку и прямо из горла, захлебываясь и проливая жидкость на грудь, начал заталкивать в себя огненную воду.

Кто-то скажет, что я просто алкоголик и воспользовался уединением и относительной безопасностью, чтобы напиться с горя. Кто-то скажет, что я сделал это не из желания надраться спиртным, а чтобы призвать на помощь в безвыходной ситуации свою ипостась номер два — Денни-дурака. Денни — пьяницу, дебошира, колдуна и гениального хакера.

Я не буду спорить ни теми, ни с другими. Это бесполезно, потому что истина в споре, насколько я знаю, лежит где-то на середине пути от одного мнения к другому. Или прячется на дне бутылки. Впрочем, последнее утверждение — мое частное наблюдение…

Как бы там ни было, через полчаса Дэнни-дурак явился ко мне во всей своей наглой красе. Мы растопили с ним камин — это в полдень на Корриде, когда асфальт за стенами особняка плавился от жары! — и долго и обстоятельно обсуждали положение дел. Потом Денни взял мой бластер, и мы пошли добивать оставшихся в крепости инопланетных гнид…

По-моему, по дороге мы захватили с собой Торнадо…

А дальше я ничего не помню.

ГЛАВА 5 НАСЛЕДНИК ДВУХ ГЕНИЕВ

Я очнулся в кабинете Уокера в кресле перед компьютером. С бластером в руках. Чувствовал я себя так, как будто Торнадо случайно наступил на меня во время проведения операции по уничтожению несчастных лиан, а потом одна из уцелевших тварей подползла ко мне и провела глубинное ментоскопирование.

Я осторожно пошевелил руками и ногами — любое движение вызывало боль в затылке и тошноту. Абстинентный синдром развивался успешно и, по всей видимости, достиг апогея.

Это надо было немедленно прекратить. Я, не вставая, зашарил рукой под креслом и — память еще работала! — обнаружил там початую бутылку бренди. Борясь с нежеланием жить, влил в себя несколько глотков и замер в ожидании результатов реанимации.

Через несколько минут я смог повернуть голову и посмотреть за окно — над владениями Уокера стояла глубокая ночь. По моим подсчетам я проспал около семи часов: явно недостаточно для отрезвления и достойной борьбы с похмельем. Непроглядная темь за окнами подвигла меня на то, чтобы прикончить бутылку бренди и закурить. Семь бед — один ответ: теперь уже поздно каяться в невоздержанности.

Я почувствовал себя увереннее, смело покачал головой, — ножи в затылке растворились в ожившем кровотоке — подпер щеку ладонью и задал философский вопрос: «Зачем? Зачем ты напился, мистер Рочерс?»

И уперся тупым взглядом в экран компьютера.