Звёздный огонь

– Амари? – беззвучно повторил Сандер, и на его лице отразился безграничный ужас. Похожее чувство появилось и во взглядах многих других моряков, чему не следовало удивляться: поклон Змееныша в сочетании с именем, которое в императорском семействе носил лишь один магус, многое объясняли… если не считать того, что обладатель этого имени вот уже около трех лет считался мертвым. «Я мертвец», – сказал Кузнечик сам себе и до слез пожалел, что когда-то из всех окон захудалой портовой гостиницы выбрал именно окно Кристобаля Крейна.

Воистину неисповедимы пути Великого Шторма…

По глазам Змееныша было трудно понять, доволен ли он происходящим, но в голосе нелюдя послышалось весьма отчетливое удовлетворение.

– Знаешь, Кристобаль… – Новое плавное движение – и Змееныш замер у невидимой стены, отстоявшей на пять шагов от феникса. – Шансы… рас-стут, я бы с-сказал. Если команда тебя поддержит, то все и впрямь может получиться.

– Если ты меня не предашь, – сказал капитан «Невесты ветра», испытующе глядя на своего неожиданного помощника – а тот рассмеялся, и смех его был похож на звук змеиной трещотки.

– Не предам! – Желтые глаза прищурились. – Пойду до конца, хотя и знаю точно, что меня там ждет. А знаешь почему? Ес-сли план провалится, ты быс-стро умрешь, но ес-сли обману поверят…

Он выдержал театральную паузу, а потом провозгласил, очень четко выговаривая каждое слово:

– Если обману поверят, ты будешь долго мучиться.

^– Ваше высочество, капитан-император просит, чтобы вы проследовали сейчас в его кабинет, – сказал Джессен Витес и склонился перед принцессой так низко, что Фаби невольно испугалась, как бы его спина не переломилась пополам. Мельком взглянув на Ризель, она заметила на лице принцессы усмешку – ее госпожа подумала о том же. Почтение, которое Витес демонстрировал дочери капитана-императора, было неискренним: когда-то из-за нее он потерял должность первого советника Аматейна и с тех пор копил зависть и злость. Однако пять дней назад капитан-император неожиданно приказал Ризель передать дела прежнему помощнику – и Джессен Витес из клана Ястреба получил шанс отыграться. Впрочем, случившееся было столь внезапным и пугающим, что он предпочел не торопиться и подождать, пока станет ясно, насколько сильно Ризель прогневала своего всемогущего отца.

– Следует ли это понимать как отмену моего заточения? – спросила принцесса, закрыв книгу, которую перед этим читала. – Или, наоборот, мне необходимо подготовиться к смене роскошных покоев на тюремную камеру?

– Помилуйте, ваше высочество! – воскликнул Витес, пряча взгляд. – Разве кто-то говорил о том, что вы под арестом?

– Все и все, милейший, – Ризель обвела комнату рукой. – У меня забрали бумаги, не разрешают покидать западное крыло дворца без сопровождения… вероятно, вскоре отнимут и компаньонку. Не знаю, чем я это заслужила! Но все-таки попытайтесь ответить на простой вопрос, Джессен: зачем его величество сейчас зовет меня к себе?

Ястреб вздохнул:

– Мне приказано молчать, ваше высочество.

– Ох, Джессен… – Принцесса закрыла глаза. – Вы не можете ослушаться приказа капитана-императора, но мое слово для вас тоже должно иметь кое-какой вес. Пусть даже это обычное слово. Он хочет со мной поговорить, спросить о чем-то? – Джессен вздрогнул. Медленно, словно превозмогая боль, покачал головой. – Хм, любопытно… Возможно, он желает мне что-то показать?

– Д-да, – ответил Витес, запнувшись. – Если бы из окон ваших покоев, принцесса, была видна Галерея посетителей, то вы заметили бы, как буквально полчаса назад по ней провели двух мужчин. Они сейчас в кабинете его величества… Пощадите, я уже сказал все, что только мог!

– Любопытно, – снова пробормотала Ризель. – Ладно, Витес, вы свободны.

– Ваше высочество… – На этот раз он поклонился как-то униженно, хотя на самом деле униженной и оскорбленной должна была почувствовать себя именно принцесса. – Мне велено сопровождать вас.

Ризель сокрушенно вздохнула и развела руками: дескать, ведите. Фаби ждала, что ей прикажут остаться в кабинете, но ни принцесса, ни первый советник его величества не обратили внимания на воробышка – и она расценила это как разрешение следовать за ними. При мысли, что загадочная перемена в отношениях капитана-императора и его дочери может наконец-то проясниться, сердце Фаби забилось чаще: она отчаянно жалела Ризель. Принцесса только делала вид, что отстранение от государственных дел вовсе не удивило ее и не обидело. На самом деле она страдала.

«Что же могло случиться?..»

Фаби взглянула на белые волосы своей госпожи, и внезапно ее охватил озноб. Неужели о случае в саду узнал еще кто-то? Быть может, того оборотня поймали, и он раскрыл их общий секрет? Тогда поведение капитана-императора становилось понятным: Ризель передала сообщение пиратскому капитану, выдала государственную тайну, а во все времена наказание за подобное – смерть.

Если ее догадка верна, то смерть ожидает и всех случайных свидетелей…