Звёздный огонь

– Все это похоже на бред, ваше высочество. Позвольте повторить вопрос – зачем?

– Я принцесса, – ответила Ризель, пожимая плечами. – Считай, что такова моя прихоть.

Три девушки вышли из лаборатории, не таясь от взгляда Альмера. Проходя мимо растерянного молодого ворона, Ризель шепнула ему: «Забудь!» – и этому приказу он не сумел воспротивиться. Фаби шла позади, наблюдала за своими спутницами и размышляла, как передать Эсме послание крылана. «Вы должны стойко держаться и ждать…» Нет, это пустые слова, способные лишь причинить боль. В том, как их произнес человек-птица, было нечто недоступное Фаби, нечто доселе неизведанное. «Я не смогу!» – поняла она и почувствовала, как сжимается сердце.

В этот миг Эсме обернулась и протянула ей руку.

Это была просьба, не приказ, но Фаби повиновалась…

Ее прикосновение походило на легкий ветерок с моря – чистый, прохладный.

Губы целительницы шевельнулись, с них слетело неслышное: «Благодарю!» Ризель обернулась, почувствовав, что нечто вышло из-под контроля, но то ли не заметила их изменившихся лиц, то ли просто сочла это не стоящим внимания. Принцесса вновь выглядела уставшей – должно быть, проходило действие снадобья, которое она приняла перед уходом.

– Фаби, дальше ты пойдешь…

Она не договорила – замерла, уставившись на что-то за спиной компаньонки. Фаби вдруг услышала позади себя шорох и поняла, в чем дело, даже не обернувшись. За ними следовал мех-паук – один из тех, кого слугам капитана-императора удалось приручить и выдрессировать. Шпионы из этих тварей получились весьма своеобразные: они не умели говорить, но точно знали, кто и где мог находиться. Обнаружив нарушителя, мех-паук становился его постоянным спутником, и Джессену Витесу оставалось лишь хорошенько расспросить, что именно тому понадобилось в запретной части Облачной цитадели.

– Проклятье! – воскликнула Ризель. – С этой дрянью я не справлюсь.

Уничтоженного меха обязательно нашли бы, и он вызвал бы подозрения. «Все пропало, – подумала Фаби и чуть не заплакала от досады. – Ох, теперь уж его величество нас не простит!» Паук остановился, выжидая, пока жертва продолжит путь; его красноватые глазки поблескивали в полумраке, и Фаби отчего-то почудилось в этом блеске нечто злорадное. Она знала, что тварь лишена разума, но ничего не могла с собой поделать.

Так бы и разорвала тебя на части.

Вновь раздался шорох, и опять его виновником оказался мех… много мехов небольшого размера, но очень шустрых и каких-то слишком уж целеустремленных. Они стайками выползали из всех углов, из невидимых щелей, стягиваясь к пауку, окружая его со всех сторон. Постепенно они подбирались все ближе и ближе, а потом ринулись в атаку.

Вскоре от меха-шпиона осталась лишь правая передняя лапа.

Все верно. Вы молодцы. Мои… дети. Да. Все правильно…

– Фаби? Фаби, очнись!

– Она спит, ваше высочество. Это… какой-то странный сон.

– Ты можешь ее разбудить?

– Н-нет… не знаю. Я никогда с таким не сталкивалась.

– Ладно. Попробую сама… Фаби, ты слышишь меня? Иди к себе, ложись спать. Завтра утром ты проснешься, и все будет хорошо. Приказываю!

Да. Все будет хорошо…

Она увидела со стороны собственное тело, которое шло по знакомым коридорам, отступая в тень при виде стражей. «Кукла, – скользнула холодная, словно посторонняя мысль. – И всегда ею была». Тело двигалось хоть и медленно, зато уверенно, и Фаби вполне могла бы оставить его без присмотра, но все-таки проследила за собой до дверей комнаты.

Позаботившись о теле, она отправилась на прогулку.

Эта ночь отличалась от предыдущей. Фаби больше не боялась, и из всех человеческих чувств у нее сохранилось только любопытство. Именно любопытство заставило ее пройтись по всей Облачной цитадели, заглянуть в каждую щель, проверить каждый запертый сундук. Что-то странное происходило со временем – оно замедлилось, и ночь продолжалась, никак не желая заканчиваться…

Сознание Фаби разделилось на множество частей.

Змееныш чувствовал себя в Облачной цитадели в полной безопасности: он легко перемещался из одной части дворца в другую, оставаясь незаметным, словно тень. Ему не раз случалось бывать здесь раньше, но только в качестве пленника; теперь же все изменилось. Свобода, хоть и весьма относительная, ему нравилась. Иногда Звездочет звал его, но с этим он мог справиться, а вот очередное видение едва не повлекло за собой большие неприятности, поскольку нагрянуло неожиданно. Было оно весьма странным: одинокий фрегат посреди океана, и на его борту – всего лишь один человек, совсем юный, почти мальчишка.

Змееныш знал этот фрегат.

Знал он и мальчишку…

«Надо же, как тесно мы связаны, – подумал Змееныш, и его улыбка привела бы в ужас даже смельчака. – Что ж, это судьба. Не мне решать, что будет завтра».