Звёздный смех

Как скачет шут, глумясь и кувыркаясь,
Так время мчит по кругу хоровод
Своих минут. Мы, счесть года пытаясь,
Запомнили хотя б единый год?
Людская память, как мешок бездонный,
В него попрятав зрелища и хлеб,
Подчас, ведёт себя, как тать безродный,
Образчик тварный, милостью судеб.
По Образу — подобие невзрачно
И век от века жиже и наглей,
Хотя живёт оно столь зло и смачно,
Что уж не видит скорбности своей.
Его прогресс — в полётах над планетой,
Где в облаках ни смрада, ни плевков,
Лишь части испоганенного света,
Что столь прекрасны из-под облаков.
И то сказать, как люди ненасытны,
Всего им мало, жаль, что жизнь одна.
Да и когда они звучали слитно,
И были ли такие племена?
Раздоры, сплетни, драки, неустройства
И жалобы, и требованье благ, —
Всё это человеческие свойства, —
Всего побольше надо и за так.
И лишь народ, что, как рыбёшка, бьётся
Над пропитаньем и ученьем чад,
За малость Богу благодарен, солнцу,
И каждому мгновенью жизни рад.
И наш Иван строптивиться не мыслил,
Он не искал богатства или благ,
Лишь думал, как бы щишки не прокисли,
Пока к царю он едет, так-растак.
Царёвы дочки весело щебечут,
Его пинают, щиплют, мол, чудак,
Всё будет замечательно, и неча
Тебе заране думать, будто враг
Тебе папаша наш. Он благодетель
Народам, самый мудрый, щедрый царь,
С утра до ночи детушкам радетель
И наизусть чтёт сто один тропарь.
И, если что случается плохого,
То тут не царь в потравах виноват.
Казнит министра одного-второго
И вот уж снова мил и тароват.
К нему крестьяне ходят с челобитной,
Не все доходят, — не его вина.
Он хлебушек предпочитает ситный,
Стерлядку и бокал-другой вина…
Он спортом бредит, жаль, замёрзли реки,
А до Крещенья дюже далеко…
Наш царь-отец лишь только сморщит веки,
Как все ныряют хором глубоко.
И так за восхвалением папаши
Они достигли цели вдругорядь.
Эх, грешные нас губят мысли наши…
Как пред царём, да с мыслями стоять!
Но вот и трон готовят в тронном зале,
Корону чистят, — вся горит огнём…
Царю зипун и мантию подали,
Сапожки из сафьяна уж на нём,
Держава, скипетр, — всё вложили в руки,
Царь гордо вышел в зал, воссел на трон…
Нет для Ивана наигоршей муки,
Чем глаз огонь прицельный с двух сторон:
Придворные сквозь строй его пускают.
И вот уж он, колени преклонив,
Стоит пред самодержцем и не знает,
С чего начать. Коротенький мотив
Из «бе» и «ме», а дальше три принцессы,
Ивана отодвинув, молвят так:
«Мы все живём, как семечки под прессом,
Нам выйти замуж — вовсе не пустяк!
Предателей зовите генералов,
Пускай расскажут, как спасали нас.
Их у драконьих замков не стояло,
Нас этот парень от драконов спас!»
Тут царь нахмурил царственные брови,
Корону снял и лысину поскрёб.
Со всей своей родительской любови
Сказал царевнам, помолчали чтоб.
А шут уже куражится и скачет,
К солдату лезет, бубнами звенит…
Иван от напряженья чуть не плачет
И так царю-папаше говорит,
Мол, ты хоть верь, а хоть не верь ничтоже,
Есть у меня в котомке три яйца.
Мне обмануть тебя, помилуй Боже,
Хоть одного покличь ты подлеца!
Я вмиг построю три дворца царевнам,
И выдавай их замуж опосля….
Но царь Ивану отвечает гневно:
«Ступай отсель!» И, скипетром тряся,
Приказывает кликать и царицу,
И генералов, и пошёл разбор…
Такое даже ночью не приснится,
Ивану повезло, что он ушёл.
Всё выяснилось быстро и кроваво, —
У женихов все синие бока.
Царица плачет так, что жалко, право,
Но тут её вина невелика.
Двух полководцев в синяках державных
Забрили в рядовые и — в тюрьму.
Ивану — честь и слов немало славных,
И даже что-то ценное — в суму.
Царёвы дочки так на нём и виснут,
И каждая хоть завтра под венец.
Стоит Иван, царёвой дворней стиснут,
И ждёт, когда отпустят, наконец.
Но тут и пир, и танцы, и фанфары,
Гулянка понеслась во весь опор…
Ивану же другой не надо пары,
Что в кабаке скучает до сих пор.