Звёздный Спас

Потом ещё стали поступать всякие сообщения. Будто военные собрали не все вещдоки. Дальнегорская пацанва находила всякие мелкие предметы, в том числе обгоревшие сеточки с шариками дробинок в местах соединений тончайших то ли проволочек, то ли волосков. Из Владивостокского политеха сейчас же студенты нагрянули. А за ними самые настоящие учёные из Москвы и Ленинграда. Они сказали (народ чутко прислушивался к ним), что сеточки устроены наподобие атомарных кремниевых решёток. Когда их удачно накладывали ( сеточку на сеточку ), то в зазорах между дробинками воздух мутнел, превращался в однородную металлическую массу, идентичную с дробинками, и сеточки становились неподъёмно тяжёлыми, вываливались из рук.

В заключение этой истории приехало какое-то учёное светило, благообразный седовласый старик в сине-голубом капюшоне с золотистыми разводами, которого сразу нарекли академиком, якобы курирующим на ВДНХ павильон «Космос». С ним сейчас же состыковались местные и приезжие уфологи всех мастей, и началось. Весь посёлок был поставлен с ног на голову. Главный инженер Тетюхинского полиметаллического обогатительного комбината приказал рабочим: все найденные предметы немедленно сдать уфологам под расписку. Академик дал письменное обязательство, что полученные предметы будут выставлены на всеобщее обозрение во вверенном ему павильоне. Через того же главного инженера стало известно, что подобные сеточки наша наука не в состоянии ни воспроизвести, ни понять. Какое-то подобие карманного коллайдера, информационно соединённого с Главным Аттрактором, от которого, как дыхание Вселенной, исходят информационные частицы нейтрино. Именно с их помощью можно прослушивать и просматривать гравитационные поля Вселенной. И даже, при необходимости, создавать и уничтожать эти поля.

Словом, дальнегорские сеточки академик увёз в Москву и, в конце концов, действительно выставил на всеобщее обозрение в павильоне «Космос». Но горбачёвская перестройка уже вступала в свою завершающую стадию, стадию всеобщей гласности. Уже не возбранялось выйти на Красную площадь и прокричать: Андропов и Черненко – дураки. В кинотеатре «Россия» уже был нарисован огромный портрет Брежнева, на котором революционно настроенные звезды эстрады, как бы испражняясь, упражнялись в козлиных песнях и танцах. Ельцин уже вышел из КПСС и с моста упал. А в Омском театре драмы в антракте какой-то уже совсем сумасшедший заехал в ухо самому Горбачёву.

И тут только черниговцы очнулись, вспомнили о космическом аппарате, приземлявшемся в Лунзе. О шутливом, но весьма странном её переименовании в Зад Луны. (Многие стали улавливать в этом некий мистический намёк на заднюю, невидимую сторону нашего спутника и вообще невидимого мира, вход в который образовался где-то в Горном Хуторе .) Распространилось мнение, что Лунза на самом деле не Лунза , а хорошо закамуфлированный торговый порт, но не по сплаву леса кругляка, а по сплаву белой космической глины.

Не случайно же в момент гибели тетюхинского НЛО седовласый старец на Горном Хуторе вновь объявился. Но заготавливал уже не лекарственные травы, ягоды и коренья, а именно глину. Замешивал её на воде горной речушки, нюхал, пробовал и даже ел. В общем, следом за ним многие устремились за глиной. Местные врачи постановили, что эта глина – панацея от всех болезней. И, как водится, стали прописывать её кому ни попадя. Особенно несусветно голодающим и несусветно болезненным женщинам-роженицам. С утречка натощак – по полкилограмма глины каждой, со щепотью соли, а там уже и младенец на руках. Крикливый, здоровенький, с некоторой маслянистой плёночкой на коже, которая, прилипая к пелёнкам, безболезненно оставалась на них и даже дезинфицировала.

И вот одна молодая женщина, довольно-таки рослая (глядя на неё, многие думали, что она баскетболистка из общества «Буревестник»), своим ходом пришла в Горный Хутор и до того пристрастилась к этой глине, что в день съедала по нескольку килограммов. Потом напивалась воды из горной речушки, похожей на ручей ключа, и бессмысленно лежала в гостиной избе. Бабки и думать не думали, что она роженица. Благо, на третий день старец поинтересовался, а она лежит, не шевелится, глаза стеклянные, вперилась в потолок, будто увидела там такое, что закрыть их уже и сил нет.