Звёздный Спас

Её заявление прозвучало с непонятным вызовом, но как-то сразу стало ясно – она хотя и остаточная энергия, но вполне лучезарная.

Женщина в лапсердаке сказала, что в качестве свадебного подарка преподнесла сапфировый перстенёк для невесты, а он (выразительно кивнула на заросшего мужчину) – диск вектора времени.

Всё, о чём поведали антики, или странные личности, не только не снимало вопросов, а, напротив, умножало их. И если аспиранты молчали, то только потому, что растерялись, не знали, за что ухватиться в этом частоколе возникающих вопросов. Но подарок – диск вектора времени ?! Это так близко к тайнам научных изысканий ЛИПЯ, что профессор уже не смог молчать, а точнее, безмолвствовать.

– Диск, воспроизводящий шкалу событий?! – изумлённо воскликнул он.

– А я что говорила, – радостно отозвалась Мавра Седнина. – Это всё проделки нашего коллайдера, Властелина колец.

– Именно, именно, – подтвердила женщина, но посмотрела не на Богдана Бонифатьевича и не на Мавру Седнину, а на виновников торжества.

Вслед ей и праздничное собрание весело воззрилось на Кешу и Фиву (они лучезарно улыбались друг другу), а заросший мужчина, который за эту минуту, кажется, зарос ещё сильнее, не преминул заметить:

– Нельзя сидеть сразу на двух разъезжающихся стульях. И давайте не будем мешать джигиту.

И общество, как бы посрамлённое его замечанием, смущённо потупилось и с преувеличенным вниманием вновь повернулось к женщине.

И она воспользовалась, буквально оглоушила собрание, заявив, что люди, сидящие за параллельной оконечностью П-образного стола, вовсе не приглашённые на свадьбу. То есть они приглашены, но с другой целью – некий субъект воспользовался служебным положением и пригласил их для усиления негатива в биопольном пространстве.

Женщина в лапсердаке, точно взъерошенная ласточка, взмыла над собранием и, торжествуя, объявила:

– Они – зомбированные сущности из клуба самоубийц.

В неожиданно распахнувшихся двустворчатых дверях, как раз между параллельными оконечностями стола и колоннами, где под потолком красовался транспарант: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», появились усатый швейцар в серебряных лампасах и молодой человек в розовом смокинге и розовой бабочке, надетых на голое тело. Они направлялись к мужчине в бушлате и женщине в лапсердаке, которые с их приближением истончались, как бы истаивая. А рядом сидящий Зоро раздувался, занимая освобождающиеся стулья, превращаясь в уже известную гигантскую улитку.

– Агриша, глянь, генерал с именинником, я их узнала!

Ксения Баклажкина заразительно засмеялась – гу-гу-гу! И Агриппина Лобзикова, прыснув, отозвалась мелким нервным смешком.

Молодой человек в розовом смокинге, спешащий за серебряными лампасами, вдруг остановился и неожиданно громко прокричал:

– Главное – это главное, а остальное само приложится.

Пространство воздуха под колоннами потемнело и смялось. И люди, и всё вокруг тоже смялись, а за окном послышался набегающий железный ветер приближающейся допотопной электрички.

Агапию Агафоновичу приблизиться к кафе «Сталкер» не позволили двое мужчин в лёгких стандартных плащах. Один – длинный, слегка сутулящийся, а другой – маленький, вёрткий. Они только ещё поднялись с соседней лавочки, а полковник уже «прочитал» – наши. Впрочем, он заметил, что они иностранцы, но они из СОИС. Конечно, на них была такая же одежда, как и на нём, но всё же не в одежде дело. А в повадке, в особой уверенности в себе, а главное – в безошибочной просчитаности действий, которые они готовы были навязать ему с самой первой секунды, поднявшись навстречу.

– Господин полковник, это работа. Вам ничто не угрожает, давайте минем поворот в сторону кафе «Сталкер» и пойдем, неторопливо беседуя, прямо по направлению к гостинице «Академия».

Очень длинный молодой человек с тощей козлиной бородкой, точно старого знакомого, взял полковника за левый локоть, а маленький, резкий, как живчик , обежал его, пошёл справа.

Конечно, с этим длинным Агапий Агафонович несомненно бы справился, но несомненно и то, что живчик успел бы его «отключить». А если начнёт с живчика – всё повторится, но «отключать» его уже придётся длинному, как бы между прочим подумал Агапий Агафонович о себе, как если бы думал не о себе, а о ком-то постороннем.

– Агапий Агафонович, без глупостей, расслабьтесь, вам ничто не угрожает, – повторил длинный с козлиной бородкой.

Его рука отяжелела, словно налилась свинцом, но полковник действительно вдруг почувствовал, что никакой угрозы со стороны Пата и Паташонка (так он мысленно их окрестил) нет. Мелькнула мысль: уж не они ли Гарвардские изобретатели? А если это очередная подтасовка Бэмсика? Бдительность и ещё раз бдительность. Однако, судя по всему, беседа с ними предстоит долгая, а потому спросил, как ему звать-величать их.

Длинный назвался Дядей Сэмом, а узкоглазый – штабс-капитаном Рыбниковым.

– Американец и японец, – усмехнулся Агапий Агафонович и пояснил: – Я слышал о вас.