Звёздный Спас

Он вспомнил двух индивидуумов из сна, материализовавшегося в ресторане «Ермак», и ему стало не по себе. Как было бы хорошо сейчас от всей души дать в морду Дяде Сэму и рубануть по шее этого штабс-капитана Рыбникова. Поблагодарить за услужливый звонок якобы из штаба, за генеральский мундир. Поблагодарить так, чтобы рогами в землю, а там бы пусть и «отключка по полной программе».

– Когда слышали, в Русско-японскую войну? – живо поинтересовался штабс-капитан Рыбников.

Агапий Агафонович сделал вид, что обдумывает вопрос. На самом деле его воображением овладела сладостность рукопашного боя, в котором всё было бы просто и понятно, в том числе и его возможная «отключка по полной программе».

Нет, в реальности ничего подобного не будет. В реальности всё будет с ног на голову. Опять потребуется ум-ваку . Эх, Кимкурякина бы сюда с Наумовым, пусть бы, как в «Ермаке», потешились!

Понимая, что они-то здесь совсем уже ни к чему и он вспомнил о них лишь с целью развлечься, полковник одёрнул себя. И, уже не считая нужным разговаривать намёками и полунамёками, стал резать, как режут правду-матку, прямым текстом.

– Оно можно было бы и в Русско-японскую, но почему-то намедни довелось вас слышать и лицезреть в будущем. Да-да, намедни – в будущем.

Агапий Агафонович осторожно вытащил газету « Московский университет », он представлял, что она всё ещё влажная (газета была абсолютно сухой), и, не замедляя шага, чтобы не сбиться с ноги Дяди Сэма, отдал её штабс-капитану Рыбникову.

Конечно, Агапий Агафонович предвидел, что газета как наглядное свидетельство изменившегося времени произведёт какое-то впечатление на иностранцев, но чтобы они бросились бежать? Такого не предполагал.

Дядя Сэм бежал широкими и оттого как бы медленными прыжками. Штабс-капитан Рыбников, напротив, перебирал мелкими шажками настолько быстро, что казалось – он катился. В один из своих прыжков Дядя Сэм оглянулся, крикнул, чтобы и он, Агапий Агафонович, ускорился.

– Изменённое время никого не минет.

Сняв плащ и ловко повесив на руку, полковник побежал легко, тренированно и, главное, в удовольствие. Несколько раз иностранцы меняли направление, но полковник откуда-то точно знал, что конечная точка их следования – гостиница «Академия». Он бежал с некоторым отставанием, хотя знание местности позволяло ему легко обойти иностранцев и оказаться у гостиницы раньше.

Нет, нет и ещё раз нет. Пусть думают, что он простак, сказали – беги, Агапий Агафонович, и он бежит.

Перед раздвижной стеклянной дверью Дядя Сэм приостановился, пропустил штабс-капитана Рыбникова и сразу – следом.

Спешат, торопятся, очевидно, изменённое время вторглось во что-то настолько существенное, что им уже не до него.

Агапий Агафонович был уверен, что найдёт их у стойки администратора, или, как говорят, «на ресепшн». Однако «на ресепшн» их не было. И вообще в холле было пустынно. Журнальные столики из стекла, диваны и кресла, обтянутые мягкой кожей и освещённые гирляндами галогеновых лампочек, – всё пустовало.

Полковник, чтобы хоть чем-то занять себя, надел плащ, неторопливо прошёлся к никелированным кабинам лифтов.

Зеркала, блеск люстр и ваз в виде роскошных амфор, стоящих в проёмах ложных арок. Расписанные тарелки, висящие в простенках подобно щитам древних эпох, – всё-всё вокруг отражалось на кафеле плитки, как бы на водной глади. В пространствах отражений света было избыточно много, а в реальном пространстве, исходящего непосредственно от ламп, плафонов, люстр и даже галогенок, его едва хватало на полумрак. Предметы и свет клубились, точно «В саду доктора Гаше» Винсента Ван Гога. Во всяком случае, в окружающей действительности ощущалось что-то болезненное.

В одном из проёмов соединяющихся арок ваза отсутствовала, а круговые ступеньки поднимались не вверх, на подиум, а спускались вниз, в отражённое пространство. Какая странная игра света, подумал Агапий Агафонович и только лишь из любопытства занёс ногу, чтобы постучать носком туфли по кафелю плитки, как неожиданно носок туфли погрузился в так называемое световое отражение.

А, будь что будет, решил полковник. После происшествий в ресторане «Ермак» и внезапной встречи с Бэмсиком в виде студенистой улитки вряд ли возможно ещё что-нибудь такое, чего могут не выдержать его нервы. Он смело и как бы ни о чём не заботясь, стал сбегать по ступенькам. Свет отражённого пространства в соприкосновении с ним приобретал зеленоватый оттенок. Блики завихрений вначале проницали его, а потом, когда он ушёл как бы в подпол, всё вдруг успокоилось и восстановилось. То есть действительность перевернулась. В отражённом пространстве пола, точнее на кафеле, на котором он стоял, прорисовалась овально очерченная администраторская стойка, обширный зал с «оазисами» из стеклянных журнальных столиков и кресел с диванами, обтянутыми мягкой кожей. А прямо перед ним приоткрытая раздвижная стена актового зала. Из-за которой он явственно услышал голос Председателя комитета СОИС, усиленный радиодинамиками.