Звёздный свет

Правда? Как неловко. Почти столь же унизительно, как признаться, что Джаред – имя, которым я называла темноволосого незнакомца, преследующего меня во снах.

Кроме Миры, я рассказывала о нем Рейвен и Еве. Если Рейвен закатила глаза на мою теорию о том, что повторяющиеся сны служат предчувствием и что мы с Джаредом могли быть предназначены друг другу, то Ева слушала с восторгом. Она даже предположила, что когда-нибудь я смогу его встретить, но предупредила, чтобы я оставалась непредвзятой в отношении его внешности и имени. По крайней мере, она не насмехалась, как Мира.

Но я не сомневалась, что Адам последует примеру офана. Он не показался мне романтичным или тем, кто верит в мистику. Скорее полной противоположностью этому типу.

– Я не знаю никаких Джаредов.

Мои лопатки дернулись, и, хотя я не думала, что можно почувствовать что-то сверх настойчивой боли в талии, все же ощутила отчетливый укол от потери пера вместе с большой дозой антипатии к ишиму. Как несправедливо, что они наказывают меня за человека, которого я еще не встретила. Плод моего воображения!

Если только меня не карали за другого Джареда. Разве одного из моих грешников звали так? Неоперенного? Офанима?

Краем глаза я уловила мерцание рухнувшего вниз пера. Прежде чем успела предупредить Адама, что оно летит прямо к его ноге, пух уже столкнулся с пальцами неоперенного. Его костяшки замерли на моем животе, и он втянул воздух.

Я вздохнула, прижавшись к твердой линии ключицы Адама, готовясь к приступу раздражения от того, что его забросили в одно из моих воспоминаний, даже если это произошло по чистой случайности.

Адам пришел в себя, резко вздрогнув и еще более резко выдохнув. Он не произнес ни слова, продолжая неприятно массировать живот, но грубость его пальцев говорила о многом.

– Какую из моих миссий ты увидел?

Спустя три движения пальцами он ворчливо ответил:

– Хоккеист. Андерсон.

Ах. Андерсон. Студент колледжа, подсевший на допинг.

– Думаю, он был моей самой долгой миссией. Постоянно обещал бросить, но не мог остановиться.

– Конечно, не мог. Он был одержим тобой, и его маленькие таблетки привлекли к нему твое внимание. С чего бы ему останавливаться?

Я стиснула зубы, когда Адам приложил слишком много силы.

– Андерсон не был мной одержим. У него была девушка.

– Будто это когда-то останавливало парней…

Моя голова откинулась назад, ударившись о теплый кафель.

– Может, тебя это никогда не останавливало, но Андерсон ни разу не позволял себе ничего лишнего.

Хотя костяшки пальцев Адама все еще лежали на моем животе, они больше не двигались. Я определенно задела его. Возможно, не самый умный поступок в такой момент, но я не в настроении позволять ему несправедливо судить моего грешника.

– Прямо как Перес-младший не позволил себе ничего лишнего? Как не собирался заполучить тебя в Каракасе?

Я выдержала прищуренный взгляд Адама.

– Ты сказал, что в спальнях камер не было.

Отведя взгляд, Адам произнес:

– Твои серьги оснащены микрофонами.

– Что? – воскликнула я, внутренности скрутило от резкого вдоха, потребовавшегося, чтобы выкрикнуть это слово. – Когда ты собирался мне сказать?

– Никогда.

Я покачала головой, затем смахнула слезы, которые не имели никакого отношения к ране в животе. Когда я открыла рот, чтобы назвать Адама придурком, мой живот сжался и вытолкнул что-то, что звякнуло о камень. Прежде чем струя душа успела смыть комок, я хлопнула по нему ладонью.

– Вышел, – глухо заметила я.

Сомкнув пальцы вокруг приспособления размером с горошину, я зажала его в дрожащем кулаке, а затем разжала, стараясь держать ладонь чашечкой.

Я ждала, когда боль утихнет, но тут мои внутренности содрогнулись, и из пупка хлынула струйка испорченной крови, наполнив влажный воздух зловонием разлагающейся плоти.

Желчь поднималась к горлу, цвета вихрились, линии искривлялись. Когда на этот раз у меня закружилась голова, ее не остановил даже резкий звук глупого прозвища, которое даровал мне Адам.

Глава 35 Адам

Ангельский факт #363

Чтобы летать, нужно иметь смелость упасть.

– Найя? Я принес воды. Тебе нужно выпить. – Голос Ноа был мягким, но настойчивым, как и его взгляд, как и искаженные черты лица.

Обвязав полотенце вокруг талии, я смотрел, как он подносит стакан к бледным губам неоперенной.

Они не раскрылись.

Найя не просыпалась.

Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как я вынес ее сломленное тело из душа и положил обратно на кровать.

Двадцать четыре часа мы с Ноа сменяли друг друга, меняя пропитанные кровью бинты и полотенца, которые использовали для поддержания чистоты постельного белья.

Двадцать четыре часа в комнате пахло остывающим огнем и консервами.

Ее тело пробудится, когда будет готово. Беспокойство – пустая трата времени и энергии. В конце концов, Найя бессмертна.