Звёзды в твоих глазах

Пока он рассказывает рейнджеру о брошенных Рейган и Бреттом туристических принадлежностях, я мимо стульев направляюсь к телефону. Меня беспокоит, что сотрудникам национального парка могут не понравиться два подростка, отправившихся в одиночку в поход. Но все, похоже, на мази, ведь Леннон говорит убедительно и со знанием дела, поэтому рейнджер воспринимает его всерьез. Они не обращают на меня никакого внимания, что дает мне немного времени сделать глубокий вдох и сосредоточиться.

Остаться или уехать?

Уехать или остаться?

Если уеду, то не думаю, что мы с Ленноном сможем забыть обо всем случившемся и вновь станем друзьями. Насколько я вообще в этом что-то понимаю. Нас слишком многое объединяет, и этот поцелуй самым милым образом поставил жирный крест на попытках похоронить былые чувства, затянувшихся на целый год. Теперь я вернулась к тому же, с чего начинала, мое сердце обнажено и из груди торчат наружу переломанные ребра. Я бы очень хотела спросить совета у мамы, но если она узнает, что я здесь одна с Ленноном… Хотя меня больше волнует не она, а отец. Впрочем, ему, рано или поздно, все равно все станет известно. Как бы мне хотелось иметь в запасе хоть немного времени – придумать, что именно ей сказать. Может, даже написать сценарий. Но станция вот-вот закроется, и если я хочу ей позвонить, то либо сейчас, либо никогда.

Мне требуется несколько мгновений, чтобы сообразить, как пользоваться допотопным таксофоном, но, прочитав прикрепленную к нему инструкцию, я достаю несколько монет достоинством в двадцать пять центов и скармливаю ему. После чего набираю номер маминого мобильного.

– Джой Эверхарт, – пробивается через треск на линии мамин голос.

– Мам?

– Зори? Это ты? У тебя все в порядке?

В ее тоне присутствуют безумные нотки.

– Не волнуйся, у меня все хорошо, – говорю ей я и поднимаю глаза на огромную карту на стене, – я в Кингс Форест.

Она протяжно вздыхает:

– О господи, Зори. Я так волновалась. Почему ты не отвечала на мои эсэмэски?

– Здесь нет покрытия сотовой связи, – отвечаю я, – мы же с тобой об этом говорили, ты что забыла?

– Да, действительно говорили, – говорит она, – но ты даже не представляешь, какое для меня облегчение слышать твой голос. Погоди-ка, ты говоришь, что вы в заповеднике? Но почему не на гламурной турбазе?

– Э-э-э…

Может, рассказать все как есть? Ненавижу врать маме. Но если я решу остаться здесь с Ленноном, то ей ничего этого говорить нельзя. Теперь, когда мне, хочу я того или нет, надо принимать решение, я закрываю глаза и позволяю сорваться с губ первым попавшимся словам, которые и станут моим выбором.

Раз, два, три…

– Помнишь я говорила тебе о походе в глубь территории? – говорю я. – Мы в него как раз и отправились. Прямиком на звездную вечеринку.

О господи, неужели я действительно это сделала? Неужели пойду дальше с Ленноном?

Так оно и есть.

На меня накатывает волна облегчения, снимая с плеч груз, расслабляя все члены.

– Я очень плохо тебя слышу. Ты говоришь, что отправилась в поход в Кондор Пик? – спрашивает мама голосом, который теперь выше на целую октаву: – Я думала, ты поедешь на автобусе. Ты идешь одна?

– Это недалеко, и я не одна, – заверяю я ее. – Когда доберусь до места, меня встретят доктор Вирамонтес и Авани, они тоже будут на звездной вечеринке.

– Ну хорошо, а с кем ты?

Вот так, кусочек дерьма в виде вишенки на торте. И почему я не написала сценарий?

– Наши планы на эту неделю поменялись. А я с проводником, так что можешь не волноваться.

– С проводником?

– Да, с человеком, который прекрасно ориентируется среди дикой природы. Сейчас мы находимся на базе у станции рейнджеров.

– Зори…

– Мам, говорю тебе, у меня все хорошо. Здесь в лагере много семейных туристов и есть рейнджер заповедника. Я в полной безопасности. Верь мне, пожалуйста. Ты должна мне доверять, иначе я не получу от этого похода никакого удовольствия. Помнишь, ты говорила мне не осторожничать, но быть благоразумной?

Она вздыхает:

– Но ты же ведь у меня умничка, правда?

– Умнее не бывает. Клянусь тебе моим рюкзаком.

– Ну хорошо, ладно. Пусть будет по-твоему. – В ее голосе слышится облегчение. – Как там твоя крапивница?

– Все под контролем.

– Ну и слава богу. Продуктов достаточно?

– Ага. И деньги, которые ты давала на всякий пожарный, у меня тоже остались.

Она на секунду умолкает, потом спрашивает:

– Ты там хоть отдыхаешь?

Я смотрю на Леннона. Возвышаясь на пару дюймов над рейнджером, он показывает какую-то точку на ламинированной карте, разложенной на столе. И выглядит до безумия хорошо. В последний год я не позволяла себе слишком часто о нем думать, зато думаю сейчас, и от этого внутри у меня все трепещет. Этот голос, эти губы, это…

– Зори?

Вот блин!

– Что? А, да, мам, конечно же отдыхаю…

Укус змеи, медведь и самый классный поцелуй в моей жизни.

– От постоянной ходьбы все болит, мне не мешало бы принять душ, но вообще здесь просто изумительно.

– Это же супер, я так за тебя рада, – говорит она, и ее тон теперь выдает счастье.