Звучащий, как неизбежность, Его голос

Халивак Тарнай, похоже, ничего не упускает. Это действительно были мои любимые цветы.

– За садом тоже ты следишь? – спросила я.

– Нет, у нас есть садовник, я только задачи ставлю. Работает два раза в неделю. Участок небольшой, этого времени хватает. Да, и, кстати, по субботам приходят уборщицы. Бригада из клининговой компании.

– Каждую субботу?

– Да. Моют полы-окна, пыль вытирают, постельное белье меняют. Это я к тому, чтобы ты не пугалась, что посторонние по дому шарахаются.

– Вань, мне кажется, это – наименьшая из моих проблем.

– Пойдем в беседку?

– Здесь есть беседка?

– Да, за гаражом.

– Ну, пойдем.

Мы пошли по тропинке, выложенной неровными очень декоративными плитами. Прошли мимо небольшого огородика, миновали несколько кустов малины и жимолости, жасминовое дерево, качели, сарай, молодую яблоню, две сосны (старые, наверное, росли здесь задолго до построек), и вышли к беседке. Рядом с беседкой располагался статичный мангал, навес с дровами и мраморный столик.

Следом за Иваном я вошла в беседку. По центру в ней стоял круглый стол, чуть меньше по размерам, что в столовой в доме, по бокам – удобные плетеные стулья. Все было спланировано на восемь человек и не предполагало наличие гостей.

– На эти выходные хотим тут пошашлычничать, – сообщил Иван.

– Хорошая беседка. И сад отличный, – признала я.

– Мы старались.

– Мне можно здесь погулять, или я все время должна быть в доме?

– Конечно можно! Ань, ты не в плену! Ты в гостях… с ограниченными возможностями передвижения. Пока.

– Поэтому здесь такой высокий забор и ворота на видеоконтроле?

– Здесь по всей улице так, – заверил Иван. – Ань, много людей знает, что ты избранница Халивака Тарная. Мало ли неадекватов вокруг? Ты и ворота можешь открыть, и калитку, никто тебя не привязывает. Просто, не надо пока. Пусть ажиотаж уляжется.

– Ажиотаж?

– Ты телевизор не смотришь?

– Нет. Но… наверное, ты прав.

При желании можно преодолеть и забор, и ворота. Только, что в этом пользы, если любой прохожий может улыбнуться мне знакомой кривой улыбкой, и, заверяя, что это для моего же блага, вернуть меня обратно.

За ужином собрались в семь. Значки с именами надели все, кроме Антона и Артема, но их я и так хорошо запомнила. Как и Ивана, хотя тот значок носил с самого утра.

– Анна, – обратился ко мне «не ботаник» Максим, – я хочу познакомить тебя с некоторыми правилами нашего дома. Конечно, по большей части они тебя не коснутся, но ты должна понимать, как мы живем и почему все так, как есть.

– Слушаю, – сказала я.

Иван поставил на стол по-очереди две большие керамические формы с «пастушьими» пирогами: картофельное пюре внизу, сверху слой обжаренного рубленого мяса со специями.

– Наш бюджет складывается следующим образом: половина доходов всех участников кондориума…

– Прости, участников чего? – не поняла я.

– Кондориум – это совместное проживание некоторой группы лиц, имеющих общий досуг и бюджет, но не являющихся родственниками. Это – мы, – добавил он очевидное.

– Не слышала такого определения, – призналась я.

– Его и не существовало до этого времени. Это находка Господина тхента.

– Ясно. Что там, с бюджетом?

Максим вернулся к планшету.

На столе возникали блюда с овощными нарезками и зеленью, хлеб, наломанный кусками.

– Половина доходов всех участников кондориума переводится на отдельный счет, с которого оплачиваются расходы на содержание дома, продукты питания, оплата клининговых и подобных услуг, зарплата Ивана и расходы на содержание гостьи.

– Гостья, это, видимо, я?

– Очевидно. Доступ к этому счету есть только у меня и Ивана, отчеты по тратам приходят мне на телефон, я ежемесячно подбиваю баланс и планирую расходы на будущие периоды. Более подробно с экономической частью можешь ознакомиться в отдельном договоре. Если интересно.

– С трудом сдерживаю любопытство, – заверила я.

Максим проигнорировал намеки на иронию в моей фразе, как и всю фразу в целом. Продолжил.

– Домашняя одежда не должна быть фривольной или неряшливой. Мы носим туфли или шерстяные носки, не тапочки. Никаких выходов из комнат в нижнем белье или рваной одежде.

– Удивительно, – восхитилась я.

Максим строго на меня посмотрел.

– Это особое пожелание Халивака Тарная.

Возможно, я бы порадовалась за подобный пункт правил, если бы он не был целиком списан с моего разговора с бывшим мужем. Халивак Тарнай сделал реверанс в мою сторону оригинальным способом.

– Далее, – продолжал очкарик. – По будням завтрак у каждого в произвольное время – рабочие графики разные. Ужин всегда в семь часов вечера. По выходным завтрак в девять, обед в час, ужин так же в семь. Если ты, как дама, после шести не ешь – можешь ужинать раньше, но в семь за столом обязательно присутствовать вместе со всеми. Вечером мы делимся новостями, строим планы, просто общаемся, поэтому рекомендовано свои комнаты использовать по большей части для сна, а в остальное время находиться здесь.

Максим посмотрел на меня, словно ожидая каких-то вопросов или возражений, но правило было толковое, и мне не хотелось возражать, даже из простого упрямства.

Он поправил очки, посмотрел в планшет и продолжил: