Звучащий свет

Когда бы с грозами взаправду мы дружили,
Сражались с чудищами, правили ладьёй, —
Тогда б и песнями по праву дорожили,
И справедливее вершился б суд людской.

Когда бы не было наигранной тревоги,

Отвага зрела бы, как летний плод златой, —
Тогда бы твёрже мы стояли на пороге
И Храма Божьего, и хижины простой.

Но всё утеряно и всё дождями смыто,

Снегами стаяло, развеялось песком, —
И вновь мы ищем у небес защиты,
В полынь курганную упавшие ничком.

Но есть воители, не знающие страха, —

Они стрелы не убоятся днём
И ужасов в ночи, горстями праха
Швыряющих в пространство за окном.

Но есть свидетели их подвигов и славы,

Сокровищ, добытых и в битвах, и в трудах, —
Праматерь-степь, и тёмные дубравы,
И твердь высокая в зарницах и звездах.

Ведь память мудрая лишь верным помогает,

И мы осознанно всю жизнь идём на риск —
И вот от собственного взгляда погибает
В зерцале отражённый василиск.

11 июля 1981

Мне ясен сон

Цветы, и звёзды, и листы,
Предвосхищенье доброты,
Сарматский выбор пестротканый,
Ворс лопушиный, Вакхов тирс,
Кипридин торс, безлюдный пирс,
Обрывок повести пространной.

Зеркал разбившихся фасет,

С табачной крошкою кисет,
Давно рассохшаяся рама,
В которой жив ещё портрет —
Глаза открывшая чуть свет,
Слегка смутившаяся дама.

Я вижу вас – мне ясен сон —

Минувшим переполошён,
Грядущим поражён, как громом,
Он будоражил ум, как тать,
Не зная, что ещё сказать,
Когда прикинуться знакомым.

Но, паче чаяния, он

Был откровеньем вне времён,
Отображением стихии,
Где каждый судит о таком,
К чему невольно был влеком,
Как бы во власти ностальгии.

И вот естественный итог,

Дары миров, где – видит Бог —
Я ни к чему не прикасался, —
Я только шёл и понимал,
Что век для песен слишком мал, —
И вот за гранью оказался.

30 июля 1981

Под шатром неизменных высот