Звучит повсюду голос мой

Если я еще не слишком утомил тебя своими рассуждениями, обрисую тебе картины нашей здешней жизни, брат мой. Помимо газелей и эпиграмм, которые накапливаются день ото дня в моих тетрадках, я составляю сборник, включающий биографии и стихотворные сочинения других поэтов - наших соотечественников, живших ранее. А еще я задумал написать историю нашего Ширвана. Спасибо за добрые и сердечные пожелания, но, к сожалению, у меня все по-старому, богачом я не стал, за чужой счет не поживился, поэтому мне не было надобности замаливать грехи у святых могил. Я воспользовался предложением Алаббас-бека составить ему компанию в паломничестве в Мекку. В моем кармане денег не водится, как бы иначе я мог посетить столь далекую страну? А мне хочется увидеть весь мир, путешествия - моя страсть. Этот плут знал о моем желании, ему в дороге необходим товарищ по болтовне, ему нужен кто-нибудь, кто бы снимал с него башмаки. Цели путешествия очень отличались у нас, но я согласился. Он поклонялся святыням и религиозным мученикам, а я поэтам и ученым, жившим в тех странах, которые мы посетили. Он тащил меня в мечеть, а я его в духан, он звал меня к священному черному камню, а я его к тем местам, где ступала нога великого Хагани, жившего в двенадцатом веке. Но ничего, я увенчал наше путешествие стихами, которые привожу тебе в этом письме:

Человек этот хитростью сбил меня с верной стези,
Словно дьявол Адама, речами меня совратил,
Из духана обманом меня за собою увел,
Вместе с ним поклониться Каабе меня убедил.
Сотни бед по дороге толпой обступили меня,
Заболела чахоткой душа - столько горя он мне причинил.
Он хотел одного: чтоб "гаджи" называли его.
Не по зову души на моленья он в храм приходил.
Сколько вытерпел я от него - он царил надо мной,
Как в Дамаске Марван над гаремом своим не царил.
Даже Шумр в Кербеле, что имама Гусейна казнил,
Меньше зла ему сделал, чем мне этот пес досадил.
Наконец, слава богу, вернулись на родину мы,
И, тебя увидав, я несчастья свои позабыл.

Короче, сорок дней отдавай салам там, где один день хлеб-соль ел!

Еще я хочу написать тебе о твоей несчастной матери. Изредка она заходит к нам, справиться о нашем житье-бытье. Она, слава аллаху, здорова. И отец твой на своем месте и так же тверд в своих убеждениях.

Когда в годы ученичества я получал письма с родины, они прибавляли света моим глазам, словно снадобье. Мне хотелось, чтобы мое сегодняшнее письмо стало таким же для тебя. С этой целью я писал так длинно. Целую тебя в тоскующие по родине глаза, брат.

Прошу тебя не запаздывать с ответом. Все.

Твой доброжелатель Сеид Азим Сеид Мухаммед or л у.

Двадцать пятого числа десятого месяца... года".

Сеид Азим, отвечая на письмо друга, решил обязательно поехать в Арабчелтыкчи и увидеть Сону. Надо заручиться согласием и письмом Махмуда-аги к Алияр-беку.

Когда поэт вошел в Базар, на маленькой площадке перед лавками Гаджи Асада и Гаджи Кадыра он увидел толпу. Образовав круг, зрители наблюдали за чем-то. По поведению толпы Сеид Азим определил, что это не петушиный и не перепелиный бой: любители подобных сцен кричат от восторга или спорят, что есть мочи о возможном победителе. Он протиснулся сквозь толпу, кое-кто из знакомых уважительно пропустил его почти внутрь круга.