Звук, который ты захочешь услышать

— Вот так. Это несложно. Если хочешь, пойдем дальше. Ты просто думай о чем-то очень хорошем. Иди за моим голосом. Для тебя он превратится в звук, который ты захочешь услышать. Пение птиц, шум ручья, мелодию любимой песни… [1] Ты сейчас будешь переживать что-то очень хорошее и доброе, пока я не досчитаю до трех, а потом ты вернешься и будешь помнить всё до последнего слова.

Иохель оставил Полину сидеть в кресле и пошел собирать посуду.

— Что же, пожалуй, хватит. Пора возвращаться, — сказал он, вернувшись. — Один, ты только не спеши, у тебя куча времени, два, ты уже готова, совсем скоро, три.

— Ты знаешь, это очень здорово, — сказала Полина. — Как же такое возможно? Я опять с мамой была, в детстве, все здоровы… Так хорошо… Всё то, чего мне так не хватает. Я не понимаю, как такое возможно? Я ведь знала, что сижу здесь — и нахожусь там. Получается, ты можешь кого угодно вот так… и внушить что угодно?

— Не всех и не что угодно. Но многих и многое. Способов погрузить человека в такое состояние достаточно.

— Это как Мессинг заставил кассира по газетной странице деньги выдать? [2]

— Вранье всё. Внушить, что в руках настоящий документ, одному человеку можно. Но если он твою газету покажет другому, тот сразу увидит, что это просто газета.

— Ты страшный человек, Иохель. Ведь я запомнила всё только потому, что ты мне это сказал?

— Да. Но я не причиняю вреда моим пациентам (вроде как и правду сказал).

— Может, ты и меня приворожил так?

— Нет уж, с тобой всё по-настоящему, без чародейства.

* * *

Первой странный звук услышала Полина. Она и разбудила Иохеля.

— Что случилось? Ночь же, спи.

— Там в дверь что-то… Вот послушай, стучат вроде.

Иохель прислушался. Несмотря на уверения Синицына, что в дальней комнате шум с лестницы слышен не будет, какие-то звуки всё же доносились. Кто-то будто скребется в дверь.

— Может, кошка?

— Говорю же тебе, стучали. Кошки в дверь не стучат. Пойди посмотри.

Иохель встал и пошел к входной двери. Конечно же, он делал это только для того, чтобы успокоить Полину, то, что там может что-то случиться, он даже подумать не мог (наверняка, соседская кошка… вроде сейчас из-за двери никаких звуков не слышится). Он постоял, послушал — ничего. В глазок ничего видно не было. И, уже отходя от двери, услышал слабый стук. Иохель вернулся, осторожно приоткрыл дверь, посмотрел в щелку и тут же закрыл, лихорадочно срывая цепочку. Под дверью сидел Синицын и держался за левый бок.

— Полина, сюда, быстрее! Помочь надо! — крикнул Иохель назад и одновременно с этим поднимая Сидора.

Тот приоткрыл глаза и прошептал:

— В бок… левый…

— Что с ним? — спросила Полина, на ходу натягивающая рубашку Иохеля.

— Порезали. Давай, на кухне стол освободи, быстрее.

— Сейчас, — кивнула Полина и через пару мгновений уже звенела посудой.

— Всё? Хорошо, помоги поднять его.

Они с трудом втащили вроде бы небольшого Синицына на стол.

— В спальне, в шкафу, полотенца чистые, быстрее, — коротко бросил Иохель голосом, совсем непохожим на тот, которым он до этого разговаривал с Полиной и начал расстегивать одежду на Сидоре. — Не стой, давай же.

Полина принесла стопку полотенец, положила на стул.

— Еще что-нибудь?

— Да, там за шкафом саквояж кожаный, сюда тащи.

Полина притащила тяжелый саквояж, держа его обеими руками, поставила на пол.

— Открывай, у меня руки в крови. Рана ерундовая, кожу порезали, сейчас зашью быстренько, дренаж на всякий случай поставим, заживет. Ты как, крови не сильно боишься? Помогать сможешь? А то мне с одной рукой не очень.

— Смогу. Наверное, — сказала Полина не очень уверенно.

— Ты на рану не смотри, ничего там интересного нет. Смотри на инструменты. Полотенце постели чистое, выкладывай. Коробку сначала, ставь, потом откроем. Банку, там видно, темного стекла, да, вот эту. Вторую банку, со спиртом. Отлично.

Открывай коробку металлическую. Ага, всё на месте. Вот это и вот это, в банку со спиртом засунь, я руки помою и будем его зашивать.

* * *

— Где же тебя, Сидор Иванович, приложило так? — спросил Иохель, потихоньку складывая использованные инструменты в большую железную миску и стараясь при этом не грохотать.

— Из-за почты, Моисеич. Так и сказали, — слабым голосом ответил Синицын.

— Наверное, милицию надо вызвать, — предложила все еще немного ошарашенная тем, что ей пришлось принимать участие в целой хирургической операции, Полина.

— Не, никакой милиции, — запротестовал Сидор. — Моисеич, ты… сходи к Павлу, дворнику, сейчас, скажи, пусть уберет в подъезде, я там на ступеньках наследил, и во дворе. И, Полина Михайловна, простите, не для Ваших ушей, я товарищу майору без Вас скажу, Вам лучше не знать.

Полина кивнула и вышла. Синицын посмотрел ей вслед и зашептал:

— Моисеич, дай ему денег, рублей пятьсот, наверное. Скажи ему, пускай за мной приберется. Там, возле дровяного сарая, я одного… того, упокоил. Это он меня по ребрам ножом успел. А второй потом уже, после этого, меня по голове приложил. Иди сейчас, тащ майор, а то утро скоро, убраться побыстрее надо.

* * *