Звук, который ты захочешь услышать

— Ладно, не буду томить, — улыбнулся он. — Светлана Павловна Дробот, одна тысяча восемьсот девяносто седьмого года, уроженка города Екатеринодар, вдова, — тут Синицын немного повысил голос и, не отрывая глаз от блокнота, остановил готовую сорваться Полину взмахом поднятого вверх пальца, — ничего плохого Вашему батеньке, Михаила Анатольевичу Воробьеву, не желала и не желает. Имеет намерение сочетаться браком и вести совместное хозяйство. — он опять посмотрел на следующей странице и добавил: — Ага, вот еще, чтобы не забыть. К дочерям, то есть, к Вам, Полина Михайловна и Вашей сестре, Анне Михайловне, относится хорошо. Это вот и есть вкратце ответ на главный вопрос.

— А что за подробности? — спросила заметно успокоившаяся Полина.

— А подробности после еды, — сказал не терпящим возражений голосом Иохель. — Я есть хочу, да и кто-то грозился съесть слона, насколько мне помнится. А суп — стынет.

— Не понимаете Вы, Иохель Моисеевич, всей страшной силы женского любопытства, — ответила Полина, откусывая хлеб. — Кстати, Сидор Иванович, дорогой, а как Вам удается постоянно покупать в булочной свежий хлеб? Я несколько раз заходила, но такого хлеба не видела.

— Не так заходили, значит, — с гордостью ответил Сидор. — Если к людям с хорошим словом, то и они тебе помогут. А если так просто, забежал, носом покрутил, то и получишь то, что и все.

— Но Вы рассказывайте, мне же интересно, — попросила Полина с набитым ртом. — Вы мне не мешаете.

— Ну что же, рассказываю, — Синицын опять достал свою записную книжку. — Про работу она ничего не говорила, потому что работает в НКВД. Нет, не следователем, — успокоил он встрепенувшегося Иохеля. — Простой машинисткой. Но переживала она совсем не потому, что вы могли узнать ее место работы, ничего такого в этом нет, там этих машинисток целая толпа. Тут интересное место, сейчас найду, минуточку, — он опять начал искать в своих записях. — Ага, оказывается, все переживания и тайны — это из-за ее покойного мужа…

— Позвольте, но она же сказала, что муж погиб перед войной еще, в сороковом году, — не выдержала Полина. — Что там за секреты такие?

— Так всего восемь лет прошло, секретики свежие, совсем не протухли, — рассудительно заметил Синицын. — Тем более, такие. Эти тайны, — помахал он блокнотиком, — и через сто лет интересными будут.

— Ты, Сидор, лучше быстрее говори, а то Полина Михайловна так и останется голодной, — с улыбкой сказал Иохель, складывая грязную посуду в раковину. Ему вся эта история со знакомой Полининого отца казалась уже прошедшим временем. Успокоилась Полина — хорошо, отец ее найдет счастье — еще лучше. Поэтому то, что таким же спокойным, как и перед этим, голосом, сообщил Синицын, стало для него полной неожиданностью.

— Так и говорю. Муж покойный Светланы Павловны перед войной работал на одного большого начальника. Не сам работал, с товарищами. И они спрятали клад.

— Чего? — Полина замерла, не донеся ложку с супом до рта. — Какой клад?

— Так кто ж знает, какой. Перечня покойник не оставил. Где лежит, сказал, а что там, промолчал. — Синицын полистал блокнотик. — Главный у них был какой-то Щербатов… Или не Щербатов? Как-то я записал впопыхах не совсем понятно.

— Щербаков, — тихо сказал Иохель, замирая внутри от внезапной догадки. Историю с кладом он уже слышал и что-то ему подсказывало, что теперь благополучно забыть ее на почти семь лет не получится*.

— Точно, Щербаков, — подтвердил Сидор, быстро посмотрев на Иохеля. — Вот они на полуторке и ездили этот клад прятать. Неделю катались, а потом супруг Светланы Павловны поехал на рыбалку и утонул, а Щербакова этого в тюрьму посадили.

— Клад, — мечтательным голосом сказала Полина. — Я думала, что это только в книжках про пиратов, а он вот, рядом…

— У тебя там и координаты записаны, наверное? — чрезмерно спокойным голосом поинтересовался Иохель.

— Да, вот, — показал запись Сидор. — Только Павловна эта говорит, что чепуха получается, на карте там в этом месте озеро…

— Дай сюда, — Иохель резко выхватил из руки Синицына записную книжку, дрожащей рукой вырвал с мясом страницу, быстро подошел к примусу, взял спички, со второй попытки зажег бумажку, подождал, пока она догорит и выбросил догорающий листочек в раковину. — Вот так, наверное, лучше будет, — сказал он, тяжело вздохнув.

— И правильно, — одобряюще сказал Сидор. — Это мне, дураку старому, с самого начала надо было сделать, а не сказки тут рассказывать.

— А Светлана Павловна? — вспомнил Иохель.

— Не, — махнул рукой Сидор, — она про эту ерунду давно забыла.

— Не поняла, — недоумевающе спросила Полина, — а почему она так про это переживает, если никто про это не знал?

— А, это, тут совсем ерунда, она просто боится, что будет замуж выходить, а на службе узнают про мужа. А она со своей подругой документики немного исправила, — снисходительно объяснил Сидор. — Но как она сама сказала, проверять будут не ее, а мужа будущего, да и то, по верхам. Она ж никаких секретов не знает. Так, по-бабьи переживает немного.

* * *