Звук, который ты захочешь услышать

— Знаю я про это озеро. Координаты специально неправильно записывали, — объяснил Михаил. — Так что всё добро в заброшенной шахте.

— Тонна груза, там наверное, не один ящик. Сколько всё доставать, неизвестно, — начал рассуждать Сидор, выставляя на стол тарелку с бутербродами и чай, и только Иохель по чуть дрожащей тарелке понял, что Синицын уже по уши в этой истории и сдерживается из последних сил. — Нужна машина, инструменты и, наверное, еще один человек, потому что из нас, — посмотрел он на участников разговора, — копатели так себе. И для начала съездить на место и осмотреться.

— Согласен, — сказал Михаил. — Начать надо с разведки. Вдруг там эту шахту завалили чем-то, а я вас напрасно потревожил.

— Когда поедем? — поспешно спросил Сидор. — Я хоть завтра готов.

— Завтра так завтра, — согласился Михаил, — давайте утром встретимся и поедем. Я часов в восемь подъеду, удобно будет?

— Буду ждать, — кивнул Сидор. — Мне собираться недолго. А одеться-то есть во что, Николаич? — продолжил он чуть снисходительно, но Михаил на эту фамильярность никак не реагировал. — А то по тульским поселкам в такой одежке особо не походишь.

— Найду что-нибудь, наверное, — задумался Щербаков. — Тогда давайте часикам к десяти, что-то я про это как раз не подумал.

— Не надо, утром приезжай, Николаич, вещи есть на тебя. — Сидор уже почувствовал себя полноправным участником экспедиции. — Сапоги какого размера? Сорок четвертый подойдет?

— Подойдет, — ответил Михаил. — В самый раз.

— Погоди, Сидор, со своими сапогами, — оборвал Иохель снабженческий пыл. — Так что насчет времени, Вы так и не сказали, — спросил он у Щербакова.

— Ах, про это…, — сказал Михаил. — Всё дело в том, что времени у меня не очень много. Я приехал сюда умирать.

_____________________

* Отрывок из книги Сергея Горина «А вы пробовали гипноз?»

** События, о которых вспоминает Иохель, описаны в книге «Осень сорок первого…»

Глава 24

— В каком смысле умирать? — недоумевая, спросил Иохель. У него в голове не совсем укладывался спокойный тон, которым это было сказано и смысл фразы.

— В физическом, — улыбнулся Михаил. — У меня опухоль головного мозга, неоперабельная, осталось недели две-три, наверное, до того момента, когда у меня начнут отказывать руки и ноги, а потом перейду к овощному существованию. — он замолчал и потер затылок. — Диагноз верный, подтвержден в двух разных клиниках. Сейчас всё пока на стадии вспышек света и приступов головокружения. Поэтому я и приехал, чтобы завершить это дело.

Из прихожей, со стороны входной двери, послышалось покашливание и через мгновение в кухню зашла Полина.

— Здравствуйте, — приветливо улыбаясь, сказала она. — Вы уж извините, я стала невольной свидетельницей бурного обсуждения поиска кладов и прочих увлекательных вещей. Но кое-кто оставил дверь нараспашку, — она пристально посмотрела на Иохеля, виновато опустившего глаза, — так что любой желающий мог услышать ваши секреты, стоя на лестничной площадке. Хорошо хоть, кроме меня, других свидетелей не было. Я Полина, — подала она руку Михаилу.

— Рад знакомству. Михаил Николаевич. Впрочем, не против, если Вы будете называть меня просто по имени. — он встал, почтительно взял поданную руку за кончики пальцев и, склонившись, старорежимно поцеловал воздух в миллиметре от запястья, причем сделал это настолько привычным жестом, будто целовал дамские руки каждый день по сто раз.

— Да Вы дамский угодник, Михаил, — ответила смущенно Полина, немного покрасневшая от такого обращения.

— Еще раз спасибо за всё, я, пожалуй пойду, — сказал Михаил. — До завтра, — и, пожав руки Сидору и Иохелю, он ушел, скорее всего, не желая продолжать начатый разговор о болезни в присутствии Полины.

* * *

Синицын, налив в тарелки суп (сегодня — с маленькими пельмешками), ушел искать в кладовке вещи для Михаила, а Полина, едва дождавшись его ухода, зашептала:

— Это же был он? Путешественник? Признавайся!

— Он, — кивнул Иохель. — Ты ешь, суп и так не очень горячий уже, остынет.

— Да что там твой суп! Как ты можешь так спокойно к этому относиться? — не отставала она. — Мне надо с ним поговорить, всё узнать! Ты, Гляуберзонас, несносный какой-то, совсем за меня не переживаешь! Я могу умереть от любопытства, а тебе и дела нет!

— Послушай, это же… Ты слышала, он болен, умирает, а ты его о дамских прическах, наверное, расспрашивать собралась, — попытался урезонить ее Иохель.

— Что-о-о? — Полина побледнела от возмущения. — Вот как ты про меня думаешь! Значит, если я женщина и работаю модельером, меня кроме причесок и фасонов платьев ничего не может интересовать?