Звук падающих вещей

– Зачем он ей это подарил. Для него было важно показать: смотрите, о моей семье пишут в прессе, все такое. Она была заблудшей американкой, которая встречалась с колумбийцем, ничего не зная ни о Колумбии, ни о колумбийцах. Когда вы впервые в городе, первое, что нужно сделать, – найти путеводитель, верно? Это статья шестьдесят восьмого года о событиях тридцатилетней давности. Вот отец и подарил маме такой путеводитель. Что-то вроде этого. Путеводитель Рикардо Лаверде. По его чувствам, с проложенными маршрутами и все такое.

Она помолчала и добавила:

– В общем, смотрите сами. Принести вам еще пива?

Я ответил: да, пиво, большое спасибо. И стал читать: «Богота праздновала, – так начинался текст. – В то воскресенье 1938 года отмечалось четыреста лет со дня основания города, и флаги развевались повсюду. Собственно говоря, годовщина была не именно в тот день, а чуть позже, но весь город уже украсили флагами, потому что тогдашние жители Боготы любили все делать загодя».

Много лет спустя, рассказывая о том роковом дне, Хулио Лаверде вспоминал прежде всего о флагах. Они шли с отцом пешком от их дома до Марсова поля в районе Санта-Ана, который тогда еще был не районом, а пустырем, расположенным довольно далеко от города. Но с капитаном Лаверде нельзя было рассчитывать на автобус или попутку; он считал прогулки делом благородным и почетным, а передвижение на колесах – уделом нуворишей и плебеев. По словам Хулио, капитан Лаверде всю дорогу рассуждал о флагах, повторяя, что настоящему боготинцу надлежит знать значение символики флага, рассказывал сыну городские легенды.

– Вас что, в школе этому не учат? – возмущался он. – Какой позор. Куда катится наш город?

Он заставил сына повторять, что красный цвет на флаге – символ свободы, милосердия и благополучия, а желтый – справедливости, добродетели и великодушия. И Хулио безропотно повторял:

– Справедливость, добродетель, великодушие. Свобода, процветание, милосердие.

Капитан Лаверде был героем войны с Перу[33]. Он летал вместе с Гомесом Ниньо, Хербертом Боем и прочими легендарными летчиками и проявил выдающееся мужество во время операции в Тарапаке и при захвате Гуэпи. Гомес, Бой и Лаверде – эти три имени называли прежде всего, когда речь заходила о вкладе колумбийских ВВС в победу. Три мушкетера в воздухе: один за всех и все за одного. Хотя мушкетеры время от времени менялись. Иногда это были Бой, Лаверде и Андрес Диас; иногда Лаверде, Гиль и фон Эрцен. Это зависело от того, кто рассказывал историю. Но капитан Лаверде фигурировал в ней всегда.

Итак, в то воскресное утро на Марсовом поле должен был состояться смотр военной авиации в честь юбилея Боготы. Это было грандиозное мероприятие в духе римских императоров. Капитан Лаверде должен был встретиться там с друзьями-ветеранами, которых не видел после заключения мира, потому что те жили не в Боготе, но у него были и другие причины посетить смотр. С одной стороны, его пригласил на президентскую трибуну лично президент Лопес Пумарехо. Ну, или почти лично: генерал Альфредо Де Леон, очень близкий к президенту, передал ему, что президент будет рад, если тот почтит его своим присутствием.

– Представьте, – говорил он, – такой человек, как вы, защищавший наши знамена от врага-агрессора, такой человек, как вы, которому мы обязаны свободой родины и целостностью ее границ!

Так что одной из причин было приглашение президента. Но была и еще одна причина, менее почетная, но более веская. Среди пилотов, которым предстояло лететь, был капитан Абадия.

Сесару Абадии еще не исполнилось и тридцати, но капитан Лаверде уже предсказал, что этот улыбчивый худощавый провинциал, у которого, несмотря на юный возраст, уже было около 1500 часов налета, станет лучшим пилотом легких самолетов в истории Колумбии. Лаверде видел, как он летал во время войны с Перу, когда капитан Абадия был еще не капитаном, а лейтенантом, юношей из Тунхи, и давал уроки храбрости и превосходства самым опытным немецким асам. Лаверде восхищался им с чувством, в котором перемешались симпатия и опыт: симпатия от осознания того, что его любимец в свою очередь восхищается им, и опыт, который подсказывал – у каждого из них есть то, чего не хватает другому.

Но Лаверде хотел не только сам насладиться выдающимися воздушными подвигами капитана Абадии, он мечтал, чтобы их увидел его сын. Вот зачем он взял Хулио на Марсово поле. Вот для чего заставил пройти пешком украшенную флагами Боготу. Вот для чего объяснял, что они увидят три типа самолетов: «Юнкерсы», «Фальконы» из наблюдательной группы и штурмовики «Хоук».

Капитан Абадия должен был пилотировать «Хоук-812», одну из самых маневренных и быстрых машин, когда-либо изобретенных человеком для суровых и жестоких задач войны.

– «Хоук» в переводе с английского означает «ястреб», – сказал капитан юному Хулио, взъерошив его короткие волосы. – Ты ведь знаешь, кто такой ястреб?