Звук падающих вещей

Когда мы добрались до асьенды «Неаполь», небо затянулось облаками, в воздухе висела душная жара. Вот-вот должен был пойти дождь. Название имения было написано облупившимися буквами на огромных белых воротах, – через них спокойно мог проехать какой-нибудь трактор-гигант, – а на их перекладине изящно покачивался самолет, такого же бело-голубого цвета, как и портал: это был «Пайпер», который Эскобар использовал в первые годы своей карьеры и которому, как он сам говорил, был обязан своим богатством. Проехать под этим самолетом и увидеть его номерной знак на крыльях было все равно что совершить путешествие во времени. И все же время никуда не девалось. Даже так: оно тут постаралось изрядно. С 1993 года, когда Эскобара убили в перестрелке на крыше его дома в Медельине, имение пришло в головокружительный упадок, и это бросилось нам в глаза, когда ниссан ехал по асфальтированной дорожке между полями лимонных деревьев. На этих лугах уже никто не пас скот, и это объясняло, почему трава на них выросла такой высокой. Деревянные колья ограды тонули в сорняках. Вот на что я смотрел, на деревянные колья, когда увидел динозавров.

Они мне понравились больше всего в тот первый, давнишний, визит. Эскобар приказал построить их для детей: тираннозавра и бронтозавра в натуральную величину, добродушного мамонта (седого и бородатого, как усталый дедушка) и даже птеродактиля, который парил над прудом с доисторической змеей в когтях. Теперь от них отваливались целые куски, и было что-то немного грустное и даже, возможно, непристойное в этих обнажившихся конструкциях из бетона и стали. Пруд превратился в большую безжизненную лужу, по крайней мере, таким он казался с дороги.

Мы вышли из ниссана на заброшенной грязной набережной перед проволочным забором, который когда-то, наверное, находился под напряжением, и пошли пешком по тем же дорожкам, по которым проехали на машине много лет назад, когда были детьми, почти подростками, еще не понимавшими, чем занимается хозяин всего этого и почему родители запрещают нам такое невинное развлечение.

– Тогда здесь нельзя было ходить, помните? Все смотрели из машины.

– Да, сюда не пускали, – согласился я.

– Удивительно.

– Что именно?

– Теперь все здесь кажется меньше.

Она была права. Мы сказали солдату-охраннику, что хотим увидеть животных, поинтересовались, где они, и на виду у всех Майя дала ему купюру в десять тысяч песо, чтобы поощрить его старания. Сопровождаемые или охраняемые безусым молодым человеком в фуражке и камуфляжной форме – он лениво шел впереди, положив левую руку на винтовку, – мы дошли до клеток, в которых спали животные.

Влажный воздух наполнился отвратительным запахом грязи, экскрементов и тухлой пищи. Мы увидели гепарда, лежащего в глубине клетки. Увидели, как один шимпанзе почесал голову, а другой бегал по кругу, ни за кем не гоняясь. Увидели пустую клетку, открытую дверь и алюминиевую миску, прислоненную к решетке.

Но мы не увидели ни кенгуру, пинающего футбольный мяч, ни знаменитого попугая, который мог перечислить весь состав сборной Колумбии поименно, ни эму, ни львов, ни слонов, купленных Эскобаром у бродячего цирка. Не было ни пони, ни носорогов, ни потрясающего розового дельфина – после первого приезда Майя целую неделю мечтала увидеть его снова. Где они были – животные, которых мы видели в детстве? Даже не знаю, почему нас так удивило наше разочарование: всем было хорошо известно, что асьенда «Неаполь» пришла в упадок, и за годы, прошедшие после смерти Эскобара, колумбийская пресса подробно, как в замедленном фильме, не раз рассказывала о взлете и падении мафиозной империи.

Возможно, нас удивило даже не столько само наше разочарование, сколько неожиданное чувство непонятной солидарности, объединившее нас: мы когда-то оказались здесь примерно в одно время, и это место для нас обоих стало символом одного и того же. Вот почему, когда Майя спросила, можно ли попасть в дом Эскобара, мне показалось, что она сняла этот вопрос с моего языка, и тут пришла моя очередь вынуть из кармана мятую и грязную купюру, чтобы задобрить солдатика.

– О нет. Туда вам нельзя, – сказал он.

– Почему нет? – спросила Майя.

– Потому что, – ответил он. – Но вы можете обойти дом и заглянуть в окна.