Звук снега

Джоанна неожиданно почувствовала облегчение, будто с плеч свалился тяжелый груз. Она подошла к ответу на загадку, которая ее так долго мучила. По крайней мере, появилось реальное объяснение проблем, испортивших семейную жизнь Лидии.

– Спасибо. О, спасибо большое, дорогой Тумсби! – горячо поблагодарила Джоанна изумленного грума, обнимая его и целуя в морщинистое лицо. – Вы даже не представляете, о каких важных для меня вещах рассказали!

Тот повертел кепи в руках и кашлянул, прочищая горло.

– Рад вам помочь, миссис, – сказал он с легкой хрипотцой в голосе. – Но что там делает парнишка? Кажется, он хочет забраться на вершину изгороди. Ему следует быть осторожней, а то и шею недолго сломать.

Джоанна, которая вдруг поняла, что совсем забыла о мальчике, испуганно ойкнула и побежала к загону, крича на ходу Майлзу, чтобы тот никуда не лез.

Чуть позже, когда опасность миновала, она с радостью подумала, что ее Мило вел себя точно так же, как любой другой мальчик на его месте.

Гай стоял перед главным входом Вейкфилда, закинув голову и с наслаждением вдыхая свежий сельский воздух. Боже, как же хорошо возвращаться домой! Сейчас он с особой ясностью понимал, что соскучился не только по Вейкфилду, но в еще большей степени по Майлзу и Джоанне.

Первым делом он взбодрит себя быстрой верховой ездой, позволяющей забыть обо всем плохом. Затем отправится в детскую и обстоятельно расспросит Джоанну о сыне.

Гривз твердо вознамерился стать хорошим отцом, а единственный путь к этому – узнать о своем ребенке все до мельчайших деталей: чем он занимается в течение дня, что ему читают, к чему он проявляет склонность и что ему не нравится. Ведь сейчас Гаю не известно даже, ест или нет мальчик овощи.

Не беда, Джоанна расскажет ему все это и даже больше. Джоанна…

При мысли о том, что он увидит ее совсем скоро, сердце в груди радостно встрепенулось. Интересно, какая у нее сейчас прическа? Скорее всего, собрала волосы в пучок, как обычно. Он бы предпочел увидеть Джоанну с распущенными волосами. Ему нравилось, когда они золотистыми волнами ниспадали на плечи и спину. Ну а платье на ней будет, конечно же, то серое, которое она выбрала в качестве наряда, подобающего гувернантке.

Еще сильнее хотелось знать, обрадуется ли Джоанна новой встрече или будет вести себя упрямо и строптиво, как когда желала ему досадить.

Но как бы там ни было, лорд был счастлив, что вернулся домой.

Гай неторопливо направился к конюшне, с интересом рассматривая все, что попадалось на глаза, будто не был в Вейкфилде уже много лет. Как всего этого, оказывается, ему не хватало!

Середина февраля – время сонного бездействия, но и время надежд на близкие перемены. Не пройдет и месяца, как луга и берега рек станут зелеными, а лютики и белоцветки начнут создавать на них желто-розовые узоры с симпатичными вкраплениями розоватых андреевых крестов. Гай уже видел бальзамин, храбро выскочивший на обочине дороги и уверенно сигнализирующий своими желтыми лепестками о приближении весны. Наверное, и сугробы в лесу уже начинают таять. Надо будет сходить посмотреть.

К своему удивлению Гривз вдруг понял, что до сегодняшнего дня не замечал цветов и даже не думал о них, хотя очень любил их в детстве. Похоже, что потом самым важным для него стали бальные сезоны и жизнь начала подчиняться придуманному обществом календарю, а не естественным ритмам природы.

Внимание лорда привлек негромкий веселый смех, доносившийся с левого крыла усадьбы, где располагалась конюшня. Слышать его было немного странно – в Вейкфилде смеялись не часто, особенно в последнее время. Одержимый любопытством Гай изменил направление, пошел быстрее и вскоре застыл, пораженный открывшейся картиной.

То, что он увидел, действительно казалось неправдоподобным: прямо на спине неоседланного толстого шотландского пони восседал Майлз, перед ним бежала держащая в руках поводья Джоанна, а рядом взад-вперед носился весело повизгивающий Боско.

Майлз крепко держался за гриву, подскакивая вверх-вниз в такт шагам пони. Смех мальчика колокольчиком звенел в морозном воздухе. Он целиком отдался езде, забыв обо всем, что было вокруг.

– Быстрее, Джоджо, – кричал он, – еще быстрее!

Гай не знал, что его в большей степени потрясло – вид сына, едущего на пони, счастливо смеющегося и разговаривающего, как обычный ребенок, или Джоанна, казавшаяся удивительно красивой в своем веселом возбуждении. Ее волосы были зачесаны назад и неплотно стянуты широкой лентой, щеки пылали, маленькая шляпка сбилась на затылок. Она стояла у ограды, придерживая рукой приподнятый подол платья, и была удивительная похожа на юную школьницу.

Все было удивительно и прекрасно. Появилось странное ощущение, будто он чудесным образом забрел в чужую счастливую жизнь и вдруг выяснилось, что она его собственная.

– Папа! Папа, посмотри, что я делаю!

Гай не сразу поверил своим ушам. Майлз действительно назвал его папой? Ведь прошла чуть ли не целая жизнь с тех пор, как он его так называл в последний раз. Слова сына пролились на сердце сладким бальзамом.