Звук снега

– Джоджо тоже красивая и очень забавная, – резонно заметил Майлз. – Она тебе нравится, а ты ей, и у вас много общего, например, лошади и я. Почему бы тебе не женится на ней? Она будет очень хорошей мамой.

Гай с удивлением взглянул на маленького сына. Жениться на Джоанне? А почему бы и нет? Если он женится, она останется с ними. Навсегда. Он получит полное право каждую ночь уединяться с ней в спальне. При одной мысли об этом у лорда замирало сердце. С тех пор как Джоанна начала выздоравливать, требовались неимоверные усилия, чтобы скрывать, как его к ней тянет. Порою он чувствовал себя юнцом, еще не научившимся скрывать позывы физической страсти. Даже сегодня, когда Гривз нес ее по лестнице, он всю дорогу мысленно молился, чтобы Джоанна не заметила его напряжения в нижней части пояса, которое он был не в силах скрыть.

– Я тоже уверен, что она будет очень хорошей мамой, – сказал Гай, пытаясь справиться с внутренней дрожью.

А про себя добавил, что и женой она наверняка будет очень хорошей. Почему, черт побери, он не может себе в этом признаться? Проблема была в том, что лорд не знал, какие чувства испытывает к нему Джоанна. О да, он не сомневался, что нравится ей. Но между «нравиться» и «любить» порою бывает целая пропасть.

Она любила Космо, обожала его. Не исключено, что и сейчас любит только мужа.

«Он был моим мужем, – вспомнились ее слова. – И я любила его как жена».

Однако еще Джоанна говорила, что он был деликатным любовником, настоящим джентльменом. А это, по мнению Гая, могло означать все что угодно, но только не безумную страсть. Во всяком случае, он не мог представить Джоанну в жарких объятиях мужчины, годящегося по возрасту ей в отцы. Лорд готов был побиться об заклад, что Космо не мог вызвать даже мелкую рябь на поверхности того океана страсти, который скрывала в себе Джоанна. А вот Гай сумел бы всколыхнуть самые глубины этого океана, предоставь она для этого хотя бы минимальный шанс. Однако сейчас следовало думать не об этом, а о том, как лучше сделать ей предложение. А то и в зубы можно получить, чего совсем не хотелось, тем более от Джоанны.

Наверное, лучше всего начать разговор с ней утром, когда они оба как следует отдохнут.

Гай наклонился и поцеловал Мило в круглую щечку.

– Ты очень-очень умный мальчик, и я очень тебя люблю, – сказал он, поплотней укутывая сына одеялом. – Хорошего сна!

Выглядевший совершенно довольным, Майлз лучезарно улыбнулся.

– Я люблю тебя, папа, и Джоджо тоже люблю.

– Я знаю, малыш, знаю. А теперь спи. Увидимся утром.

Джоанна сидела у окна детской, обхватив руками поджатые к груди колени и прислонив голову к стеклу. Висящая в ночном небе яркая луна неплохо освещала комнату, однако она не обращала на это никакого внимания. Уже пробило одиннадцать, спать не хотелось. Не давали покоя мысли о разговоре с Гаем во время обеда. Не самые приятные мысли. Джоанна опустила лицо на ладони. Конечно, он вел себя именно так, как она хотела, – оставался спокойным и не возражал против ее отъезда. Но беда была в том, что Джоанна рассчитывала на несколько другую реакцию. А в самой глубине глупого сердца таилась дурацкая надежда-мечта: Гривз встает на одно колено и просит ее остаться.

Но ничего похожего, естественно, быть не могло. Джоанна вздохнула. Скорее лорд испытал облегчение, когда узнал об ее отъезде, но, будучи настоящим джентльменом, просто не показал это.

Ну и хорошо. Она сказала то, что должна была сказать, а теперь надо быстро и четко осуществить запланированное. Стараясь упорядочить мысли, Джоанна решительно подняла голову и смахнула набежавшие слезы. Завтра утром она первым делом напишет несколько писем: одно – Банч, второе – своему поверенному, с поручением организовать переезд и выделить на него средства. И еще одно письмо – управляющему. Его надо предупредить, что к началу лета она планирует быть дома.

Банч правильно учила: в любой ситуации надо определить цель и идти к ней, несмотря на то, что это может быть больно, что будет щемить сердце и свербеть, напрягаясь, каждый нерв.

Джоанна взглянула в окно. Точно такая же луна висит сейчас и над ее виллой. Она так любила любоваться луной с веранды, сидя в одиночестве в уголке и наслаждаясь ароматами летней ночи.

Джоанна зажмурилась и постаралась вспомнить, какие запахи она тогда чувствовала. Жасмина? О да, жасмина, и еще… еще, пожалуй, розы.

– Джоанна?

Она резко вскинула голову. Сердце упало куда-то вниз и остановилась. В дверях стоял Гай в расстегнутой на шее рубашке. Он был несказанно красив в падающем на него свете луны. Созданный ее сиянием серебряный ареол вокруг темных волос делал его похожим на греческого бога Гадеса, вышедшего из своего подземного царства.

Пальцы инстинктивно сжали ворот ночной рубашки. Сердце вновь начало биться, причем в совершенно беспорядочном темпе.

– Что… Что ты здесь делаешь? – спросила Джоанна, опуская ноги на пол и выпрямляя спину.