Звуки Азии

и ветер сушил пелёнки

тумана в пшеничном поле?

Месяц мне не ответил,

лишь завернулся в тучу,

сел на попутный ветер,

воином став могучим.

Месяц надежды полон: 

зная, что хлеб – растенье,

выращенное с поклоном,

что-то своё затеял.

Месяц буханку хлеба

видит и голод чует.

Брызжет слюной по небу,

Чуйскому тракту и Чуе.

Месяц в дела земные

хочет войти железом…

Тени плодя живые,

бродит туман по лесу.

Звонко стучат копыта

по золотым каменьям,

в море ночного света

плавает вдохновенье.

На перекрёстке неба

синим блеснув железом,

месяц буханку хлеба

ломтиками порезал.

Золотой ветер (эпифании)

Вместо предисловия

Русский писатель Иван Алексеевич Бунин оставил людям пророчество. Проза, развиваясь в веках, станет всё больше походить на поэзию. Не в смысле внешних примет, связанных с ритмом и размером, а в смысле цветения языка. Конечно, применительно к Бунину это пророчество сбылось уже при его жизни.

Принято считать, что проза являет горизонтальную планку развития человека, а поэзия – вертикальную. От скрещивания этих понятий получается символ жизни – крест. И Бунин присягнул этому кресту.

Существует немало названий, характеризующих поэтичность прозаического языка. Орнаментальная проза, ассоциативная, лирическая миниатюра, эссе и многие другие. И среди этих названий не слишком примелькавшееся – эпифания.

Слово это пришло из библейского словаря. Ввёл его в литературу Джеймс Джойс, учившийся на священника. Эпифания означает состояние высокой пробуждённости, при котором человек видит в обычном – необычное. Восходит она к благодати, озарению, Дзэн. Эпифания – противоположность эпитафии, если сказать о ней с улыбкой.

Возможности эпифании как жанра в полной мере раскрыл латышский поэт Имант Зиедонис, написав книгу поэтической прозы и дав ей имя «Эпифании».

Соединить прозу и поэзию – задача не из лёгких. Проза должна притягиваться к поэзии как магнит, составлять с ней единство существования. Японский хайбун заканчивается хайкой. Неритмизованная речь, набухая чем-то высшим, становится стихами. Так почка превращается в лист, утверждая зелёное в апрельской лазури.

Хайбун заканчивается хайкой с размером 5-7-5, эпифания – небольшим рифмованным стихотворением. Иначе нельзя: цифровое мышление с трудом прививается русскому менталитету! Сказываются размеры Сибири, снега и снегири. А, может быть, и Пушкин с его ямбами, вот уже 200 лет бомбардирующими наше ДНК, оглушая его балами и вальсами!

Вот, пожалуй, и всё, что я хотел бы сказать Читателю.

Эпифания радуге, охотнику и его пуле

Говоря об Алтае, о красоте этих древних языческих мест, нельзя не упомянуть и радугу.

Радуги на Алтае бывают почти каждый день. И не только обычные, похожие на гусли, на которых Небожители играют по утрам свои мелодии, но и двойные и даже тройные.

Существует поверье, близкое сердцу каждого человека. Если встать на то место, где радуга касается земли, можно обрести счастье. Моё детство прошло вдали от Алтая, в местах, где радуги случаются редко, и я не слышал об этом. А то бы непременно отправился такое место искать!