Звуки музыки

Я не спорила с ним на эту тему по той простой причине, что не знала достаточно английских слов, чтобы спорить. С другой стороны, я могла попытаться заставить его понять, что мне нужно каждую ночь распаковывать три моих чемодана, аккуратно складывать маленькие стопки ночных рубашек, блуз, панталон и так далее в ящики стола; мои по-разному обрамленные фотографии, будильник, Новый Завет, Требник, Молитвенник, подсвечник и маленькую вазу с цветами — ставить на ночной столик; вешать в шкаф платья. Это было все равно, как если бы я и не пыталась. Уверена, он никогда не сумел бы понять этого. Но теперь, при помощи чердака Крофордов, множество вещей остались позади, и каждый из нас входил и выходил в каждодневный отель только с одним большим и одним маленьким чемоданом.

На этот раз у меня не сработал фотоаппарат, причем как всегда, по правую руку от меня.

— Пожалуйста — остановитесь! — я была готова заплакать в самый неподходящий момент, когда водитель как раз догонял большой грузовик на оживленном шоссе. Потом, когда мы наконец остановились, я побежала назад и сфотографировала такой волнующий предмет, как придорожный рекламный щит, вещающий миру, что вы не можете жить без «форда».

Или же я снимала американское кладбище у обочины — просто воткнутые в траву камни — ни покрытых цветами маленьких холмиков, ни плит, ни железных или резных деревянных крестов. Эти кладбища совсем не выглядели так, будто их часто посещают и заботятся о них. Рядом с могилами не было ни стульев, ни скамеек. Вокруг кладбища не было ограды, и вообще не чувствовалось нежной любви, и это заставило Мартину воскликнуть:

— Не хотела бы я быть похороненной в Америке.

В Геттисберге мы засняли поле битвы, монументы и пушку. В Европе в каждом древнем городе есть памятник вроде этого, но в Америке этот — единственный, который мы помним.

На юге мы были очарованы испанским мхом и кипарисовыми деревьями, растущими прямо из воды. И неграми. Сначала робко, позже — все больше и больше ободренная сердечным и теплым приемом, спрашивала я, можно ли сфотографировать эту старую бабушку, покачивающуюся на террасе с премилым маленьким негритенком на коленях, или эту компанию крепких цветных ребят, собирающих хлопок или убирающих арахис.

Какой совсем другой тип достопримечательностей! На этот раз это были не соборы, галереи или музеи. Это зрелище было создано прямо рукой Бога: эти огромные дубы, эти кипарисовые рощи, эти бескрайние леса на горах Голубого хребта. Они не были творениями рук человека — ни Природный мост, ни пещеры в Вирджинии; ни Ниагарские водопады.

— Как это получается, — задумчиво размышляла однажды Агата, когда мы проезжали через бесконечные сосновые леса в Северной Каролине, удивляясь ярко красной почве, — что здесь, в Америке, я чувствую себя спокойно и совсем как дома, пока я на природе. Однако появляются хотя бы незначительные следы цивилизации — эти придорожные рекламные щиты, например, или эти противные деревянные дома — ах, это делает меня такой несчастной! Это портит местность, и тогда Америка мне не нравится.

Смешно — я чувствовала то же самое, и мы обнаружили, что и остальные тоже. Была некая дисгармония, которую привнес человек в восхитительную красоту этой страны.

— Если я думаю о деревнях в Европе, — сказал Руперт, — в Альпах, во Франции, в Англии, или в Скандинавии, там дома соответствуют пейзажу, и люди тоже. Они кажутся частью его.

— Да, — отозвался Вернер, — это правда. И те старые фермы, дома выглядят такими симпатичными и хорошо содержащимися, с цветами вокруг. Смотрите! — он указал в окно. Мы как раз проезжали ферму с хилыми сарайчиками. — Почему эти люди не позаботятся лучше о своих домах для своих детей и внуков?

— Ах, — вставил наш водитель, который прислушивался к нашей оживленной беседе, — вот где вы ошибаетесь. Кто хочет жить в сельской местности с детьми и внуками? Они просто хотят сделать себе кое-какие деньжата — например, нарубить немного леса или получить несколько хороших урожаев, а потом поехать в город и легко там продать их.

— Вы имеете в виду, — Гедвига разинула рот от изумления, — что на этих фермах люди не хотят жить всегда?

— Конечно, нет, — засмеялся он, и его явная интонация голоса говорила: «Вы сумасшедшие, европейцы».

— Кто же хочет гнуть спину от восхода до заката, если можно заработать намного больше денег и намного проще на заводе в ближайшем городе?

Да, разумеется, это объясняло загадку, почему так много домов не были покрашены.

Но, как бы то ни было, эта сторона Америки была для нас очень странной. Нам пришлось узнать об этой стране очень много, прежде чем мы смогли сложить воедино множество мелких кусочков.

Нашей следующей остановкой был Хартсвилл, штат Северная Каролина. Там мы сумели узнать чуть больше. В этом месте не было католической церкви, но в воскресенье утром на своей машине приехал священник из соседнего прихода и прочел мессу в частном доме, а мы ассистировали ему. Потом мы вместе позавтракали, и отец Пликунас, дружелюбный священник литовского происхождения, захотел показать нам свою церковь.