Звуки родного двора

Верный жалобно заскулил, высунул из сумки мордочку и прильнул к Аниной руке. У нее сжалось сердце, и стало совестно за бессердечные мысли. Автовокзальная сутолока навеяла меланхолию. Билетов, как всегда, не было. Понятное дело – пятница. Студенты на выходные разъезжаются по домам.

Аня подошла ко второй кассе и услышала знакомые голоса. Скорее от увиденного, нежели от перепада атмосферного давления, закружилась голова. Ее окатило липким жаром. Она почувствовала, как запылали уши, щеки, на лбу появились капельки пота. Через несколько человек от нее стоял Прутиков, рядом с ним светилась от счастья Вика Шатохина. Ромку из общей очереди отозвал таксист и навязчиво стал предлагать свои услуги. Воспользовавшись моментом, Аня подошла к Вике и попросила взять ей билет до Анапы.

– Билетов нет, – ответила Шатохина высокомерно.

– Вы-то стоите в очереди!

– Обещали перед посадкой выбросить несколько штук, но это не точно, – выкрутилась Вика. – Если не получится с билетами, то Ромка уедет на такси.

– А ты? – поинтересовалась Аня.

– Я провожаю.

Ромка, как и Аня, был родом из Анапы. Вика же родилась и жила в краевом центре. Судьба свела их вместе на истфаке ГУ.

– Я минут через двадцать подойду. Деньги оставить? – спросила Аня.

– Не надо. У меня есть.

Когда Аня в назначенное по расписанию время подошла к рейсовому автобусу, то увидела в нем Ромку. Он сидел на первом сидении и оживленно разговаривал с незнакомым парнем напротив.

– Ваш билетик? – поинтересовался шофер.

– Мне не достался, – тихо произнесла Аня.

– Как не достался, если и сейчас их продают. Ведомость из кассы еще не приносили, – изумился шофер.

Ромка отвернулся к окну и делал вид, что ничего не происходит. Аня поняла, что Вика купила один билет – Ромке: ей было невыгодно присутствие соперницы в одном салоне с любимым человеком. Хотя соперницей Аню было назвать трудно, вернее, невозможно. Уж как-то, вообще, это слово не клеилось ни к внутреннему, ни к внешнему ее содержанию. Аня Прутикову симпатизировала, но делала это не на показ, а тихо, по-своему, по-девичьи чисто и преданно. И Прутиков об этом знал. Если не знал, то догадывался, но по-прежнему любил Вику, а, может, просто делал вид, что любит.

– Проходи, садись. Там разберемся, – неожиданно предложил шофер.

Аня, шурша юбкой, вошла в салон, не сразу нашла свободное место у окна и поудобнее разместила на коленях спящего щенка. Затем освободила окно от пропахшей дорожной пылью занавески и стала наблюдать за прохожими, изучать знакомую картинку. Здание вокзала показалось ей каким-то странным. Не было ни оживленной толпы, ни яркого света, ни дорогих машин, ни красиво одетых людей. Сплошная серая масса. Трое мальчишек-подростков в плохой и грязной одежде шныряли по вокзалу. Четвертый, постарше, стоял на лавочке и под гитару напевал знакомую мелодию из кинофильма «Республика ШКИД». До Ани донеслись знакомые слова: «Ах, зачем я на свет появился, ах, зачем меня мать родила…».

Верный жалобно заскулил.

– Это не тебе, – тихо произнесла она, прижимая тепленький комочек к себе.

– Все-таки мир – театр, люди – актеры. Раздвинул занавеску на окне – и перед тобой десятки судеб со своими правилами игры. Задернул занавеску – остался на собственной сцене, где разыгрываешь свою личную пьесу: драму или комедию, – рассуждала Аня.

Говорят, что математическую логику изучают один год, а женскую всю жизнь. Анина логика сводилась к пассажиру на первом сидении. Ромка был ее драмой или комедией. Это как покажет время, как сложится жизнь – как Богу будет угодно.

А пока Прутиков с аппетитом уплетал домашние пирожки – явное проявление Викиной заботы. Страсть к халяве у него проявлялась частенько, но эту мелочь Аня старалась не замечать. Была бы возможность, она сама с радостью нажарила бы Ромке пирожкков. Дурные привычки и пороки Прутикова Аня прощала и отметала. Очевидно, из-за чистоты своей души. Какую внутреннюю проблему решала она при этом, ей было неизвестно. Сотворила ли себе кумира, или это все-таки любовь? Однозначного ответа не было. Но то, что сердце в присутствии Ромки усиленно стучало, замирало или, еще хуже, уходило в пятки, было очевидно.

Незапланированная поездка домой нисколько Аню не огорчила. Спасибо Верному! И хотя щенок по-прежнему вселял сомнения: нужна ли ей эта собака вообще – радовала представившаяся возможность навестить родных. Езда всегда доставляла Ане большое удовольствие. Самолеты она не переносила: боялась высоты. Другое дело – дорога, когда перемещаешься по земле, чувствуешь ее твердь. Бесспорно, она согласилась бы с суждением об извечных бедах России: «Дураки да дороги». Но все равно вторая беда доставляла радость, потому как езда (неважно – по кочкам или шоссе) была ее слабостью.

За пять лет учебы наездилась на автобусах столько, что с лихвой хватило бы на две жизни, и, тем не менее, поездками не пресытилась. Путешествие по-прежнему дурманило, возбуждало, сулило надежду на перемены, на что-то лучшее. Дорога домой – особенно.