Звуки родного двора

Жанна спустилась к Лене. О чем они говорили, Токмазов не слышал, но по тому, каким стало лицо Лены и походка, которой, спотыкаясь, она медленно и неуклонно пошла к морю, Сергей Григорьевич догадался: теперь Лена знает все. Она шла к морю в надежде, что оно успокоит, подскажет, как жить, что делать. Только море способно отыскать нужные слова, которые потом тихо лягут на чистый, белый лист…

Жанна смотрела Лене вслед и думала о том, что нужно как-то брать себя в руки, нужно сохранять силы.

С Токмазовым было сложнее. Он расклеивался на глазах. Жанна не знала, как собрать его, хотя бы на несколько минут отвлечь, восстановить силы, разорванные в клочья нервы. Токмазов не мог понять: в чем его вина. Почему так жестоко обошлась с ним судьба? Разве он виноват, что потерял мать и сына одновременно? Разве он виноват, что мина замедленного действия на Кавказе не только взорвалась, но осколки ее разлетелись по всей стране, проникли в его семью, затронули маленький южный дворик? Разве он виноват, что первая Чеченская война на фоне второй, более жестокой, для многих ребят теперь уже была просто «легкой прогулкой», а его Никитка совершенно случайно стал невинным заложником безжалостного чеченского конфликта.

Голова Токмазова отказывалась думать, но мысли, независимо от его желания, громоздились друг на дружку, делая выражение лица вымученным.

После похорон бабы Вари Токмазов уехал в Москву. Жанна осталась. Все 40 дней с ней были Неля и Лена. Известий о Никитке не было никаких: ни плохих, ни хороших. Нужно было как-то действовать, что-то предпринимать. Но что? Токмазов принял решение ехать в Чечню на поиски сына. Положительных результатов поездка не дала. Никитки не было ни среди мертвых, ни среди живых. Через месяц после смерти бабы Вари в квартире Токмазовых раздался звонок. Трубку подняла Лена.

– Ответьте Владивостоку, – после голоса телефонистки Лена услышала Леньчика. Кто-то из ребят сообщил ему о смерти бабы Вари и об исчезновении Никитки. Голос Леньчика предательски дрожал, он так и не решился задать интересующий его вопрос и получить конкретный на него ответ. Но Лена слишком хорошо знала Леньчика, чтобы не догадаться, что он владеет всей информацией.

– Лена, береги тетю Жанну! – просил Леньчик. – Сергей Григорьевич выдержит. Он сильный. В токмазовском роде слабых нет.

Леньчик выразил соболезнование по поводу смерти бабы Вари, но ни словом не обмолвился о судьбе Никитки. Он все пятнадцать минут положенного ему междугороднего разговора вспоминал, как он, Лена и Никитка проводили время в лучшем городе на свете – Анапе! И тогда Лена поняла, что Леньчик знает все.

Ленька больше не звонил. Полтора года прошли незаметно. Все дни походили друг на друга, потому что в каждом был поиск, ожидание и надежда на возвращение. Но чуда не произошло. Никита не давал о себе знать. Вскоре здоровым и невредимым вернулся из армии Леньчик. Чечня обошла его стороной. В отличие от других, тысяч погибших на тропах сфабрикованной войны, судьба преподнесла Леньчику бесценный подарок: оставила за ним право на жизнь. Когда-то он считал счастье чем-то далеким, смутным. Но когда вновь появился во дворике, ощутил полное удовлетворение, смешанное с чувством беспричинной радости. Леньчик почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Счастьем веяло отовсюду, от каждого уголка дворика. Леньчик дышал счастьем и излучал это удивительное, ни на что не похожее состояние души. Он прошел вглубь дворика и увидел Алика, сына Нелли и Жени. Мальчика трудно было узнать. Он подрос и стал очень хорошеньким. Белокурые волосы локонами, как у девочки, ложились на плечи ребенка, а огромные карие глаза выражали любопытство и восторг.

Алька сидел под деревом с измазанной рожицей и ел перезревшую жерделю. У Леньчика дрогнуло сердце. Он вспомнил детство, такое далекое и такое родное. Алька разбудил, взбудоражил уснувшее, спрятанное на донышке души. Леньчик посмотрел на Никиткин балкон. Все окна квартиры были открыты настежь – значит, Токмазовы дома. Окно на первом этаже, в спальню Лены, было наглухо закрыто и зашторено. Еще несколько мгновений – и воспоминания закружат по дворику, заглянут в каждый его уголок. Ностальгия по радостям, шалостям, безумствам ушедших лет повиснет на ветках жердели.

– Алечка, сыночек, поднимайся, – Леня услышал голос Нелли с балкона. Алька никак не прореагировал на просьбу матери. Зов повторился. Но теперь звала Жанна. Она стояла на балконе с Сергеем Григорьевичем.

– Леня, Ленечка наш вернулся, – Леньчик не расслышал, а скорее по артикуляции губ догадался о смысле сказанной Жанной фразы. Сергей Григорьевич спустился к Леньчику и крепко его обнял. Ленька замер в объятиях Токмазова. Чувства переполняли обоих. И вдруг произошло то, чего меньше всего ждали. Окно спальни Лены приоткрылось, и оттуда зазвучала песня.

– Сейчас Лена появится, – разорвал скованное молчание Леньчик.

– Она не выйдет, – ответил Токмазов, – соседи поговаривают, что Лена уехала с мамой, но никто не знает, куда.