Звуки родного двора

И казалось, что так будет всегда, если… Если бы не позвонил Сергей и не сообщил матери, что они с Жанной приедут, так как его поездка в Майами отменяется. Звонок окончательно вывел бабу Варю из строя. Материнское предчувствие не обмануло ее. Случилось что-то непоправимое. Но что? Об этом баба Варя так и не узнала. От нее скрыли, что пропал Никитка… исчез, растворился в огромном московском мегаполисе. В 1998 г. начался новый, еще более страшный виток чеченского конфликта. Одна война заканчивалась другой. В 1999 г. в Москве стали пропадать «золотые мальчики» – так называли детей банкиров, нефтяников, коммерсантов. Их вывозили в Чечню и в обмен просили сумасшедший выкуп. В их число попал и Никита. Хотя Сергею Григорьевичу было далеко до толстосумов, он был просто преуспевающим управляющим большого треста на севере, но время было страшное. Страну лихорадило, и не щадило никого, кто оказался в поле зрения наводчиков, доставлявших ценную информацию нелюдям, строявшим свой бизнес на торговле людьми. Страшное горе пришло в семью Токмазовых. Лихорадившие страну события не обошли и маленький южный дворик, потому что он тоже был крохотной частью большой страны.

Сергей и Жанна прилетели ночью. Несмотря на поздний час Сергей Григорьевич связался по телефону с Сухиным, школьным другом.

Вячеслав прибыл к Токмазовым через 10 минут. Они закрылись в комнате и о чем-то долго говорили. Жанна сохраняла спокойствие как могла, но от бабы Вари невозможно было ничего скрыть. Она прислушивалась к каждому неосторожно сказанному слову, к каждой фразе. Она следила за выражением лиц своих детей и все больше убеждалась в том, что произошло что-то непоправимое. На вопрос «Почему не приехал Никитка?» – бабе Варе ответили скупо: «Не смог. У него после сессии сразу же началась практика, причем не в Москве, а где-то в Подмосковье». Баба Варя поняла, что Никитку она больше не увидит.

В пять утра напротив балкона Токмазовых остановилась «скорая помощь». Сердце бабы Вари не выдержало. Она умерла в восемь часов утра, широко раскрыв нетронутые старостью зеленые глаза. Она ушла тихо, в полном сознании, не проронив ни слова. И только по ее молодым, смеющимся в лицо смерти глазам можно было догадаться о невысказанной боли, прочесть вопрос: «За что?». В последние минуты она думала о внуке. Рядом с ней были ее дети, не было только Никитки. О его судьбе ей ничего не сказали, но Сергей Григорьевич знал, что бабу Варю не проведешь, что она обо всем догадалась и что ее уход – это приговор самой себе. Не будет ей жизни без внука, без ее Никитки.

– Прости, – успел произнести Токмазов умирающей матери.

Баба Варя поняла значимость этого слова. Она успела осознать, что он не имел права сказать ей правду, он щадил ее, ее сердце, потому что боялся, что оно не выдержит.

И она простила. Он понял это по ее глазам. Баба Варя смотрела так, когда прощала. Она все сказала глазами. Токмазов вышел на балкон… Скупые мужские слезы душили и катились по его изможденному, уставшему от бессонных ночей лицу. Жанна вышла следом. Они стояли на балконе, прижавшись друг к другу. Большое горе коснулось их семьи, не прошло мимо. Мозг отказывался что-либо воспринимать, решать, о чем-то думать. Именно в эти тяжелые для Токмазова минуты перед ним, как кадры киноленты, прошла вся жизнь. Перед глазами всплывали маленькие обрывки детской, юношеской, взрослой жизни. Токмазов считал себя счастливчиком, баловнем судьбы. Но жизнь – это лестница. И поднимаясь, по ней можно не только споткнуться, но и сорваться… Однако мало кто это понимает, поэтому и происходит то, что меньше всего ждешь от жизни.

– Жанна, – тихо произнес Токмазов, – помнишь тот день, когда привезли погибшего в Чечне Юру?

– Помню…

– Так вот, мама тогда сказала фразу, которую я хорошо запомнил…

– «Счастье – это когда нет несчастья», – Жанна тихо продолжила мысль Сергея и встретилась с глазами Лены. Она сидела на лавочке и опустошенно смотрела на балкон. Лена ничего еще не знала про Никитку, но уже все знала про бабу Варю. Предчувствие ее не обмануло, когда в пять утра она увидела во дворе скорую помощь. Лена не знала, что худшая новость еще впереди, что тайна кофейной чашки Никитки, которую она мучительно носила в себе, уже осуществилась, что горе, под тяжестью которого находились осунувшиеся, подавленные Токмазовы, – это не только смерть бабы Вари, но и исчезновение Никитки.

Фигурки из кофейной гущи на дне чашки Никитки Лена трактовала по-своему: уедет Никитка и забудет ее, Лену. Она еще не знала, что ее любимого Никитки больше нет…, его украли.

Жанна и Сергей Григорьевич стояли на балконе и молча смотрели на дворик. Все, что осталось от Никитки, теперь переместилось на Лену. На лавочке сидел самый дорогой для них человечек.