Зыбучие пески

Мне кажется, я плакала. Самир пошел с нами. В руках у него был телефон.

– Надо положить этому конец.

Кто это сказал? Аманда? Или Самир?

– Надо его остановить.

Это точно был Самир. Чертов Самир. Всегда хотел делать то, что считал правильным. Боже мой. Как он вообще там оказался. Если бы Себастиан не был «занят», он бы никогда не впустил его в дом. Нельзя этого делать. Это проблемы Себастиана не решит. Мне было страшно. Страшно за себя. Если приедет полиция, будет только хуже.

– Не делай этого, – крикнула я. – Нельзя вызывать полицию. Нельзя. Если ты вызовешь полицию…

Я запиналась, сердце колотилось как безумное.

– Если ты вызовешь полицию, нас всех загребут.

– Мы должны что-то сделать. Так не может продолжаться.

Я достала телефон. На автомате. Словно я давно уже ждала этого момента. Я нашла номер и протянула Самиру.

– Позвони ему. Лучше позвони ему.

Я не знала, осмелится ли Самир сделать это. Я даже была готова заставить его. Я была готова на все лишь бы избежать полиции. Самир набрал номер на своем телефоне.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Видимо, только тогда я осознала, что происходит. Что я наделала. И какие будут последствия. Самира переполняла гордость за себя. На лице у него было написано: «Этого ты не ожидала, да?»

– Что ты делаешь?

Музыка оглушала. Мы вынуждены были кричать. Но все равно я расслышала звук отправленного сообщения. Сообщения, которое ушло на личный мобильный Клаеса Фагермана. Самир ничего не написал, только послал видео.

Идиот, думаю я сейчас. Звони в полицию, звони в полицию, хочу я закричать. Вызывайте полицию, пусть вызовет полицию, если бы только вызвал полицию…

Не прошло и десяти минут, как в доме разразился ад.

Слушания по делу B 147 66 Обвинение и другие против Марии Норберг

39

Третья неделя судебного процесса, понедельник

Самир входит в зал суда. Внешне он совершенно не изменился. Может, только похудел и осунулся. Но он кажется взрослее, серьезнее. На меня он не смотрит. Проходит и садится на свое место. Но я смотрю и смотрю на него, буравлю его взглядом. Впервые с начала процесса я чувствую панику. Волосы у него отросли. Он то и дело вытирает руки о бежевые брюки. Наверно, потому что они потеют. И постоянно покашливает, выдавая нервозность.

Самир жив. Он действительно жив, теперь я вижу это своими глазами. Он выжил, он сидит там, так близко, что можно встать и коснуться его. И я понимаю, что абсолютно не важно, что он пришел сказать, что я намеренно застрелила Аманду. Главное, что он жив.

Прокурор начинает задавать вопросы. Сначала спокойно.

– Расскажи своими словами…

Самир рассказывает, как он оказался в нашей гимназии, как познакомился с Себастианом, Амандой, Лаббе и мной. Она спрашивает, как хорошо он знал меня. Самир рассказывает, что они с Амандой и Лаббе переживали за меня и Себастиана и решили «принять меры». Вот почему они сделали то, что сделали.

Сперва появилась охрана. А потом прибыл Клаес Фагерман в сопровождении еще нескольких охранников. Самир рассказал, что один из охранников забрал у Самира телефон и вручил ему новый, дорогой, в невскрытой упаковке.

Старый телефон Самира (и телефон Клаеса тоже) приложены к материалам дела. Мы уже видели видео, которое Самир отправил Клаесу, и еще одно, снятое до этого, но не отправленное. Прокурор снова их включила. На экране видно, что я под кайфом, и видно, как я прихожу в ярость, когда понимаю, что Самир снимает видео. Я кричу: «Что ты, мать твою делаешь, совсем с ума сошел!» Видео заканчивается крупным планом моего потного лица. Прокурор позволяет публике полюбоваться мной, прежде чем свернуть видео.

Самир рассказывает о хаосе, разразившемся с прибытием Клаеса. Клаес утратил контроль над собой. Обычная маска равнодушия спала. Он вытащил Себастиана из спальни, где тот был с проституткой, голого, и на глазах у всех ударил кулаком в лицо. А когда Себастиан упал на пол, Клаес пнул его в живот.

– Три раза, – сказал Самир. – Может, два. Я не уверен.

Один из охранников встал между Клаесом и Себастианом, другой вывел из спальни Денниса с проституткой. Деннис тоже был голым, с шортами в руках и мерзким червяком, зажатым между жирными, почти лиловыми ляжками.

Самир рассказал, что домой его отвез один из охранников. Самир попросил высадить его за квартал от дома, чтобы родители не увидели машину, но охранник настоял на том, чтобы довезти его до порога. Родители Самира ничего не заметили.

Около пятидесяти минут уходит на рассказ о том, что произошло в классе. Прокурор задает вопросы голосом тише обычного. Каждый раз, когда Самир плачет (три раза), судья спрашивает, не нужно ли сделать паузу, но Самир качает головой, борется со слезами, торопливо продолжает. Видно, что ему хочется побыстрее с этим покончить, он повторяет все то же, что уже говорил на допросе. Он во всем уверен. Он «знает, что он видел». Знает, что я сделала.