Зыбучие пески

Я пыталась не проводить все время с ним. Мне часто хотелось взять паузу и не видеть этого незнакомца, которым Себастиан стал после возвращения из больницы. Он был то агрессивным, то равнодушным. Он орал на меня, называл идиоткой и спрашивал, какого черта я заявилась к нему домой без предупреждения, а когда я отключала телефон, кричал, что мне плевать на него, плевать на его самочувствие, плевать на все. Случалось, я думала, что мне стоит поехать в центр с Амандой, почитать книгу Лине, поужинать с семьей, но у меня было ощущение, что я не помню, как это делается. А ведь это были мои близкие. Быть с ними было так же естественно, как дышать или спать, но теперь они превратились в незнакомцев. Я начала избегать родных. Перестала отвечать на звонки Аманды. Я запиралась у себя в комнате. Сторонилась одноклассников.

На Пасху родители с Линой уехали отдыхать. Я сказала, что поеду в Антиб[19] с Клаесом и Себастианом, но на самом деле мы остались дома. Мы почти не выходили из дома, все время проводили у бассейна, курили, слушали музыку, выбранную Себастианом, заказывали еду на дом. Иногда приходил Деннис. Ненадолго.

Когда родители вернулись, они спросили, как у меня дела.

– Хорошо, – ответила я.

– Правда? – спросила мама.

– Да, – сказала я, пожав плечами, – только слегка простудилась.

Они больше ничего не спрашивали, даже не спросили, почему я ни капельки не загорела.

Что с тобой случилось?

Самое странное заключается в том, что в те последние недели не было никакого поворотного момента, никто не сделал ничего, что могло бы повлиять на ход событий. Дни шли, все было по-прежнему, по-прежнему ужасно, но дни начинались и кончались, не всегда Себастиан был под кайфом, не всегда он был агрессивным или безумным, случалось, что он был почти нормальным, но так мне казалось тогда, а не сейчас. Но тогда мне казалось, что все нормально, только потому-то все было плохо, как обычно, но не хуже. Выходные были особенно ужасными, потому что я двое суток подряд общалась только с Себастианом и иногда с Деннисом. И с Клаесом, когда он бывал дома.

Я пыталась заставить Себастиана осознать это, но он не мог или не хотел. Во всяком случае, он отказывался меня слушать. И чем хуже он себя чувствовал, тем гаже обращался с ним отец. Клаес Фагерман постоянно оскорблял его, не проявлял никакого интереса ни к здоровью, ни к учебе сына. Ему было плевать на то, что Себастиану становится все хуже и хуже. И Себастиан, видя такое отношение, тоже не мог найти в себе силы, чтобы бороться с недугом.

Иногда я думаю, что Клаес надеялся, что Себастиан покончит с собой и это решит его главную проблему, о которой он так много говорил: «Что мне, черт побери, с тобой делать?»

После того ужина со знаменитым поваром, когда я пыталась поговорить с Клаесом, я тоже попала в черный список, куда он заносил идиотов. Наверно, потому, что не могла заставить Себастиана взять себя в руки и делать то, чего ждал от него отец. Клаес перестал со мной здороваться, не смотрел мне в глаза, говорил обо мне в третьем лице в моем присутствии. Он презирал меня за то, что я встречалась с таким слабаком, как его сын.

Я думаю, что все случившееся – вина Клаеса Фагермана. Если бы он был другим, если бы не совершал всех этих ужасных поступков и не говорил всех этих мерзких слов, то трагедии бы не случилось.

Я сказала об этом Сандеру. Сказала, что хотела, чтобы он умер, что действительно желала ему смерти, когда писала то сообщение. Клаес Фагерман заслуживал смерти, потому что он был плохим отцом Себастиану и не любил своего сына так, как подобает отцу.

Сандер не считает, что это делает меня виновной в убийстве. Он говорит, что прокурор должен доказать, что я склоняла Себастиана к отцеубийству, показать, что существует причинно-следственная связь между моими словами, в которых был злой умысел, и деяниями Себастиана. Что одно не было бы возможно без другого. Недостаточно сказать, что я желала, чтобы Себастиан убил отца, я должна была прикладывать усилия к тому, чтобы это свершилось.

Сандер уверен в том, что Себастиан сам решил убить отца, не вынеся издевательств. Последняя вечеринка прекрасно вписывается в эту теорию. Она все объясняет. По мнению Сандера, то обстоятельство, что Клаес выгнал Себастиана из дома и велел больше никогда не показываться ему на глаза, стало последней каплей. Идти Себастиану было некуда. Школу он не закончил, работы у него не было. Лишившись дома, он лишился бы финансовой поддержки и своей идентичности. Я не против, чтобы Сандер озвучил это в суде, но истина далеко не так проста, как наивно представляет себе Сандер.

– Расскажи, когда Себастиан ударил тебя в первый раз, – попросил Сандер, когда я выступала в суде. Он хотел, чтобы все услышали это и пожалели меня. Я рассказала, не давая понять, что для меня в этом не было ничего настолько ужасного. Пусть судьи думают что хотят.