Зыбучие пески

Родители рассмеялись. Хорошее настроение вернулось. Это только политика. Нет поводов для ссоры. Если банкир не обиделся, то и у нас нет повода для обиды. Что известно Барби о нашей жизни в Швеции? Ха-ха. Хо-хо.

Мы разразились аплодисментами. Американка тоже захлопала и доверительно улыбнулась Самиру. Тот улыбнулся в ответ.

– Ты задаешь непростые вопросы, Самир, – сказала она, пока мы продолжали хлопать. – Продолжай задавать. Ты далеко пойдешь.

Когда Кристер поднялся на сцену, чтобы поблагодарить лектора, мои и Самира взгляды встретились. Щеки у него были красные.

«Молодец», – изобразила я одними губами. «Спасибо», – изобразил он в ответ. Я хотела сказать что-то еще, но он уже отвел взгляд. Я посмотрела на Себастиана. Тот дремал на стуле.

Кристер вручил американке цветы и книгу о Юрсхольме. Мы встали и начали аплодировать. После я отключила телефон и вышла из актового зала. Пусть кто-нибудь другой будит Себастиана.

После лекции у нас был перерыв в занятиях, но оставалось еще полдня учебы, а мне не хотелось говорить с Себастианом и не хотелось торчать на уроках, так что я поехала домой. Мамы дома нет, Лины тоже, так что я могу побыть одна. И мне нужно было побыть одной.

Я успела переодеться и залечь в кровать с ноутбуком, когда в дверь позвонили. Я знала, что Себастиан будет торчать под дверью, пока я не открою, поэтому поднялась с постели и пошла вниз отпирать.

Но это был не Себастиан. Это был Самир, запыхавшийся, словно после пробежки, через руку перекинута куртка.

– Можно войти?

Он оперся рукой о дверной косяк и наклонился вперед. Мускулы на руке напряглись. Я подошла к нему и погладила его по руке, покрытой короткими жесткими волосами, а потом прижалась губами к его губам, и меня словно обожгло. Наши языки сплелись. Он обнял меня рукой за талию.

– Конечно. Входи!

Женский изолятор

24

Первая неделя судебного процесса, выходные

Когда у меня прогулка ранним утром, я не могу пить снотворное, так что сегодня я почти не спала. Три раза я пыталась начать смотреть фильм, который мне оставила Сусси. Во время третьего раза мне удалось немного подремать.

Сейчас у меня есть время думать о прошлом и пытаться понять, что тогда произошло. Я бы хотела разделить все случившееся на эпизоды: первые недели в школе после возвращения из Южной Европы, когда мы все время были вместе (по словам Аманды, трудно было поверить, что мы встречаемся совсем недавно). Это было счастливое и беззаботное время. У меня появилось много новых друзей. Я была в центре внимания, получала кучу комплиментов. Все наши общие с Себастианом друзья (разумеется, кроме Самира) считали, что мы просто созданы друг для друга.

Следующий эпизод был уже сложным и запутанным. А третий, в котором я поцеловала Самира, просто катастрофическим.

Но, к сожалению, все не так просто. Нельзя вот так просто разбить прошлое на отдельные эпизоды. С самого начала все шло не так. Всегда был хаос.

Но вначале было лето. Теплое, солнечное, радостное. Я была под впечатлением от приключений на Средиземном море и старалась не замечать странностей Себастиана. Их непонятные отношения с отцом и то, как мерзко Клаес с ним поступал. Когда я начала встречаться с Себастианом, учеба отошла для меня на второй план. Поначалу Себастиан все время был в школе, даже если прогуливал уроки. И он всегда знал, где найти меня, всегда знал мое расписание занятий. Мне нравилось, что бойфренд все время хочет быть рядом со мной. Мне льстила его ревность. Нет, он не преследовал меня и не пытался контролировать, просто внезапно возникал из ниоткуда в своей белой футболке и широко улыбался, и, естественно, я улыбалась в ответ. Мы же были влюблены и были рады видеть друг друга.

Но в этой радости всегда присутствовала горечь. Помимо любви, я чувствовала с его стороны другие чувства. Не ненависть. Ненависть – просто банальное чувство, слишком простое для такого сложного человека, как Себастиана. Нет, я его не боялась. Не боялась до самого конца. Но мне было тревожно. Даже в первое время я испытывала смешанные чувства. С ним было просто и сложно одновременно, прекрасно и ужасно, весело и грустно.

Я ненавижу прогулки по утрам. Особенно потому, что персонал следственного изолятора думает, что таким образом оказывает мне услугу. Они верят, что ранний подъем освобождает время для разнообразных интересных занятий, которыми я могу его заполнить. Как будто в тюрьме мне есть чем заняться, кроме как курить, а рано утром курить совсем не хочется. И это самое ужасное в утренних прогулках.