Зыбучие пески судьбы

– Я и сама не понимаю. Просто интуиция подсказывает, что кто-то очень нуждается в нашей помощи.

– Кто конкретно?

– Не знаю я, не знаю. Но интуиция… Ваня! Ты же знаешь…

Об интуиции Рыбак знал не понаслышке. Сам порой испытывал то, что ласково именовал своей чуйкой. И чуйка эта никогда его не подводила. Хотя дамой она была не из обходительных. Порой чуть ли не пинками понукала Ивана к действиям, в правильности и, самое главное, законности которых он сомневался. Асина интуиция совсем другого рода. Она – словно морковка перед носом осла. Манит, зовет, дразнит – и Аська не может отказаться, несется вперед, позабыв обо всем на свете. Но даже в такие моменты – счастье, что случаются они достаточно редко, – Иван не перестает любить ее.

– Интуиция, говоришь? – усмехнулся он. – Ну ладно, пойдем на поводу у твоей интуиции.

Бывшая Асина однокурсница, а ныне заместитель главного редактора газеты «Гореловские вести», уже поджидала их, сидя за столиком и что-то печатая в ноутбуке. Судя по скорости, с которой ее пальцы танцевали по клавиатуре, длинные ногти вовсе не являлись помехой этому процессу.

– Ну вы и спите, – усмехнулась она. – Я тут уже пообщалась с тетей Полиной, она нас ждет. Вы завтракали?

– Нет, – сказал Иван.

– Да, – одновременно с ним выпалила Ася.

Они посмотрели друг на друга, Ася виновато улыбнулась, а Катерина понимающе кивнула:

– Давайте так: тете Полине к часу на работу, поэтому поедем сразу к ней. По пути заедем куда-нибудь, купим тортик, им и позавтракаете. Тетя Полина – женщина щедрой души, думаю, всухомятку торт лопать не будете. Устраивает такой вариант?

Ася вопросительно посмотрела на Ивана, и ему ничего не оставалось делать, как кивнуть в ответ:

– Вполне.

Тетя Полина надежды троицы вполне оправдала. Садясь в машину, Катерина позвонила родственнице, и к их приезду на столе уже ждали расписные чашки, ароматно румянились пирожки и большая кукла, в недрах пышной юбки которой прятался заварочный чайник. Высокая, крепкая, с большими сильными руками, тетя Полина явно принадлежала к разряду женщин-конеостанавливательниц. Впрочем, Иван был уверен, что, случись Асе, внешне казавшейся слабой, встретиться один на один со скачущим конем, шансов продолжить путь у коня было мало. Пусть не с помощью силы, но каким-то своим, одной ей известным способом Ася, определенно, остановила бы животину.

– Колобкова, – сказала тетя Полина, разливая чай, – только это, конечно, между нами. И ты, Катюша, если будешь об этом писать, – при этих словах Катерина энергично замотала головой. – Да будешь, что я, не знаю тебя? Так вот – будешь писать, на меня не ссылайся. Несчастная баба, эта Колобкова. Мало того, что мужик бросил, так и сама умом тронулась. И Сергей Сергеич наш, дай бог ему здоровья, конечно, не по-божески с ней поступал.

– Как? – спросила Ася.

– Только я ничего не говорила, да?

Катерина, Ася и Рыбак хором уверили ее в своем молчании.

– Одним словом, невыгодно ему было, чтобы Колобкова поправилась.

– Почему, тетя Полина? – спросила Катерина.

– Для него это как курицу зарезать, что несет золотые яйца. Дочка Колобковой, вы даже не представляете, какие суммы отстегивала ему каждый месяц.

– Отстегивала, чтобы он ее не лечил? – Катерина привстала со стула в предчувствии сенсации.

– Нет, что ты! – возмутилась тетя Полина. – Вовсе нет. Она платила за лучшие условия. Конечно, часть денег шла по назначению, но львиную долю Сергеич прикарманивал.

– То есть вы хотите сказать, что он специально осуществлял какие-то манипуляции, чтобы Татьяна Колобкова продолжала оставаться пациенткой больницы?

– Что хотела, то и сказала, а выводы вы уж сами делайте. Но в больнице у нас все об этом знали, кого хочешь спроси. Вот только больницы уже нет, бумаги сгорели, Колобкова пропала, и уже никто ничего не докажет, даже если очень захочет.

– То есть вы хотите сказать, что при надлежащем лечении Татьяна Колобкова могла выздороветь? – Ася с надеждой посмотрела на санитарку.

– Нет, конечно, но она вполне могла перейти в стадию стабилизации – это когда симптомы острой стадии психоза сглаживаются, выражаются значительно слабее, – а то и войти в ремиссию. Часть симптомов, конечно же, у нее бы осталась, но она вполне могла бы работать, общаться с дочерью – я имею в виду настоящую дочь, – с соседями. И если бы наблюдалась у психиатра и своевременно принимала препараты, имела бы хорошие шансы дожить без рецидивов до глубокой старости, успеть понянчить внуков и правнуков и умереть у себя дома, в собственной постели, а не в психиатрической больнице, пусть и в комфортных условиях. Что-то вы совсем чай не пьете. Давайте, молодой человек, наливайте! Он у меня не простой, с травками. Зверобой – бальзам от девяноста девяти хворей: бессмертник, душица, шиповник…