Классическая литература

В больнице тоже режут ноги
В больнице тоже режут ноги

На часах ровно полночь. Дождь капал все сильнее. Я шел со своей скучной работы, к своей машине. В зеркало заднего вида я заметил, как шел мужчина, в том направлении, куда мне нужно было ехать. До ближайшего дома несколько километров, только сплошная коммерческая территория впереди. Включив первую передачу, я сравнялся с ним и опустил окно. В глаза бросилось то, что он хромал. Предложив ему поехать со мной, он сразу согласился. Ему на вид было лет пятьдесят, крепкий и болтливый. Наш путь занял не больше десяти минут. Всю дорогу говорил только он. Я лишь только спросил, почему он хромает. Дело в том, что когда он был маленький, как и все мальчишки жил беззаботной жизнью. Но как-то вдруг один случай перечеркнул все. Его сбила машина, темнеет в глазах, теряет сознание, потом он просыпается и видит, что часть его ноги ампутирована. Так никто и не смог ответить, почему хирург принял такое решение. Но это его не остановило, он стал жить так, как будто ничего с ним не произошло.

Сергей Ёжик

Прочее / Классическая литература
Калина Интернешнл
Калина Интернешнл

Когда молодая учительница Кристина Серова внезапно стала женой графа, миллиардера Антонио Манрике, она думала не о деньгах, а лишь о любви и семейном счастье. Но светское общество отвергло молодую графиню, а семья мужа объявила новоявленной родственнице настоящую войну. Проблемы сыплются как из рога изобилия, и преследующий Кристину призрак проклятого капитана, зловещего вестника несчастий, – лишь одна из них. Чтобы выжить в жестоком обществе богачей Золушке придется сменить бальное платье на доспехи. Книга о жизни современной Испании, . Прочитав ее, читатели ступят на залитые солнцем улицы испанских городов, войдут в дома представителей высшего общества, пересекут не одно море, заглянут в прошлое и будущее и вместе с героями романа разгадают множество загадок и тайн.

Виктория Старкина

Прочее / Классическая литература
Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон
Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон

«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков. Поэмы о поправших закон женщинах выполняли роль нравоучения, но, благодаря красочным описаниям злодейств, вместе с тем потрафляли невзыскательному вкусу обывателя. В XIX веке «романсы бельевой веревки» исчезли, не в силах соперничать с криминальными хрониками бульварной прессы.

Анонимный автор

Прочее / Классическая литература
Уроки французского. Повести и рассказы
Уроки французского. Повести и рассказы

Валентин Григорьевич Распутин (1937–2015) – русский писатель, публицист, общественный деятель.После окончания начальной школы в своём родном селе Аталанка Иркутской области будущий писатель вынужден был переехать в районный центр Усть-Уда, чтобы продолжать учёбу в средней школе. Это был тяжёлый период для маленького мальчика: жизнь у чужих людей, полуголодное существование, невозможность одеваться и питаться как положено, ссоры с местной ребятнёй. Всё, что описывается в рассказе «Уроки французского» (1973), можно считать реальными событиями, ведь именно такой путь прошёл сам Валентин Распутин.Герои повести «Последний срок» (1970) стоят у своеобразной жизненной черты, у которой рано или поздно оказывается человек. С чем подойдёт каждый к этой черте? Нравственность и безнравственность, эгоизм и бескорыстие, чёрствость и неравнодушие – вот основные темы произведений Валентина Распутина.В книгу также вошли рассказы «Век живи, век люби», «Я хотел спросить у Лёшки», «Мама куда-то ушла» и другие.

Валентин Григорьевич Распутин

Прочее / Классическая литература
Пингвины
Пингвины

«Началось с того, что мне стало опять тридцать лет, – я увидел и почувствовал себя именно в этой счастливой поре; я опять был в России того времени и во всем, что было приуще тому времени, и сидел в вагоне, ехал почему-то в Гурзуф… Затем я почувствовал, что меня что-то тревожит. Все, казалось бы, хорошо было, – еду на юг, сижу покойно и свободно, в маленьком отделении первого класса, в курьерском поезде… Но ведь Пушкин давно умер, и в Гурзуфе теперь мертво, пусто, вдруг сказал я себе – и увидел, понял, что не только в Гурзуфе, но и везде страшно мертво и пусто. Какая-то особенно грустная осень, – тут, на юге, была еще осень, – и какой-то удивительно тихий, молчаливый день. Поезд идет быстро и полон, но полон как будто неживыми. И в тех необыкновенно ровных степях, где идет он, тоже так безжизненно, скучно, словно не осталось ни малейшего смысла их существования. Это и наяву бывает: страшно безжизненно, ничтожно кажется иногда все на свете…»

Иван Алексеевич Бунин

Прочее / Классическая литература
Петлистые уши
Петлистые уши

«Необыкновенно высокий человек, который называл себя бывшим моряком, Адамом Соколовичем, многим встречался в этот темный и холодный день то возле Николаевского вокзала, то в разных местах Невского проспекта. С панели Лиговки он, с непонятной серьезностью, смотрел на памятник Александру III, на вереницу трамвайных вагонов, описывающих круг по площади, на черные людские фигуры, на извозчиков и ломовых, двигающихся к вокзалу, на огромный почтовый автомобиль, выезжающий из-под вокзальной арки, на дроги, увозившие куда-то среди этого движения нищенский, никем не провожаемый ярко-желтый гроб; стоя на Аничковом мосту, он сумрачно заглядывался на темную воду, на посеревшие от нечистого снега баржи; бродя по Невскому, внимательно изучал товары в окнах магазинов. Не заметить и не запомнить его было нельзя, и всякий, кому он попадался на глаза, испытывал чувство смутной неприятности, какого-то беспокойства и, отворачиваясь, думал…»

Иван Алексеевич Бунин

Прочее / Классическая литература
Перевал
Перевал

«Ночь давно, а я все еще бреду по горам к перевалу, бреду под ветром, среди холодного тумана, и безнадежно, но покорно идет за мной в поводу мокрая, усталая лошадь, звякая пустыми стременами.В сумерки, отдыхая у подножия сосновых лесов, за которыми начинается этот голый, пустынный подъем, я смотрел в необъятную глубину подо мною с тем особым чувством гордости и силы, с которым всегда смотришь с большой высоты. Еще можно было различить огоньки в темнеющей долине далеко внизу, на прибрежье тесного залива, который, уходя к востоку, все расширялся и, поднимаясь туманно-голубой стеной, обнимал полнеба. Но в горах уже наступала ночь. Темнело быстро, я шел, приближался к лесам – и горы вырастали все мрачней и величавее, а в пролеты между их отрогами с бурной стремительностью валился косыми, длинными облаками густой туман, гонимый бурей сверху. Он срывался с плоскогорья, которое окутывал гигантской рыхлой грядой, и своим падением как бы увеличивал хмурую глубину пропастей между горами. Он уже задымил лес, надвигаясь на меня вместе с глухим, глубоким и нелюдимым гулом сосен. Повеяло зимней свежестью, понесло снегом и ветром… Наступила ночь, и я долго шел под темными, гудящими в тумане сводами горного бора, склонив голову от ветра…»

Иван Алексеевич Бунин

Прочее / Классическая литература
2062 Исторические пророчества о будущем России
2062 Исторические пророчества о будущем России

Исследование генерал-майора русской армии, историка В. Мошкова – настоящая книга судеб нашего Отечества. В ней Мошков выступает в качестве «российского Нострадамуса», предрекшего основной ход российской истории до 2062 года, а также анализирует теории происхождения человека. Генерал утверждает, что все государства и все народы совершают «непрерывный ряд оборотов», которые он назвал историческими циклами. Каждый цикл без исключения у всех народов длится ровно 400 лет. Четыре века цикла Мошков, следуя древнееврейским, древнегреческим и другим традициям, называет, соответственно, Золотым, Серебряным, Медным и Железным. Каждый цикл делится на две равные части – по 200 лет каждая: первая – восходящая, вторая – нисходящая. Также в своей теории В. Мошков говорит о том, что различные слои населения могут находиться в разных фазах цикла и чем выше стоит в государстве какое-нибудь сословие, тем раньше наступает его подъем или упадок.Что ждет Россию впереди? Читайте удивительный прогноз в предлагаемом издании.

Валентин Александрович Мошков

Прочее / Классическая литература