«Если человек безмозгл, то не имеет значения, к чему именно он свою безмозглость прикладывает – лишь бы не к медицине…»
Михаил Иосифович Веллер
«Поскольку литературная критика, как и профессиональная критика вообще, есть занятие по исходному определению бесплодное; поскольку в мировой литературе невозможно назвать писателя, испытавшего на себе благотворное и позитивное влияние критики, но множество, кому критика в той или иной мере портила жизнь и нервы; поскольку критик исходит из той или иной степени разрушительного осознания своей бесплодности и несостоятельности в каких-либо позитивных, созидательных областях деятельности и делает себе профессией оценку деятельности других, – я искренне рад поводу выразить Вам сердечное сочувствие и засвидетельствовать свое глубокое уважение той стойкости и мужеству, с которыми Вы превозмогаете свой недуг, стараясь заработать на жизнь умственным трудом…»
«В "Празднике, который всегда с тобой" есть полное нехитрой издевки место, где автор как бы искренне советует бездарному романисту стать критиком – и тот мгновенно расправляется и начинает его поучать…»
«Фабула этой баллады взывает к стилистике Хармса.Один критик, которого можно назвать Романом Арбитманом и поселить в Саратове (никаких намеков на Грибоедова!), решил реализовать свои возможности, написать роман и подзаработать денег. Что и сделал…»
Известный переводчик Дмитрий Goblin Пучков — это не только голос за кадром, но и авторитетный смотрящий за киномиром.Когда-то он был простым гражданином, учился в школе, ходил на завод, а потом вдруг стал знаменитым. Теперь, как человек, сменивший множество профессий, Дмитрий Пучков смотрит на киноискусство незамутненным взглядом, а как бывший оперуполномоченный, копает до самой сути и вскрывает животрепещущие темы, отвечая на вопросы контингента:— какие бывают «великолепные дубляжи» и «достойные субтитры»— о тотальной нехватке времени и как с ней бороться— как удалось так быстро раскрутиться— есть ли мат в английском языке— каковы перспективы отечественного кинематографа— что такое «смешной перевод» и что такое «правильный»— для чего пишут книжки и снимают кино— ожидаются ли смешные переводы от «Божьей искры»— чем перевод фильма отличается от перевода компьютерной игры— каких интересных, страшных и необычных людей видел в жизни— будет ли предел наплыву идиотов— как надо изучать английский язык.«Записки сантехника о кино» — книга о работе над фильмами и обо всем, что с ней связано. Многие интересуются, что происходит за кулисами, и получают ответы.Оригинальные, простые и понятные. Доступные пониманию не только детей, но и экспертов с мировым именем.
Дмитрий Юрьевич Пучков
Константин Маркович Азадовский
Лев Владимирович Лосев , Лев Лосев
«…Стерн несравненный! В каком ученом университете научился ты столь нежно чувствовать? Какая риторика открыла тебе тайну двумя словами потрясать тончайшие фибры сердец наших? Какой музыкант так искусно звуками струн повелевает, как ты повелеваешь нашими чувствами?…»
Николай Михайлович Карамзин , Н М Карамзин
Рассматривая фантастику как органическую часть художественной литературы, автор брошюры подчеркивает ее своеобразие, показывает, какими художественными средствами пользуются фантасты для исследования такой проблемы, как человек и научно-техническая революция, говорит о ходе эволюции фантастики.СодержаниеОт популяризации науки… куда?..3Фантастический быт..7Человек и НТР — разные взгляды..10Человек и НТР — в глубь проблемы..19От героя-схемы к герою-личности..23Фантасты философствуют, смеются, обличают..37Направление эволюции..45Человек будущего — нравственные искания..46Наш современник перед лицом будущего..50Новые идеи, новые решения..57
Юлий Сергеевич Смелков
Биография Данте Алигьери привлекла к себе особое внимание именно сейчас, после выхода скандальной книги Дэна Брауна «Инферно». Существует ли среди поэтов и философов личность более удивительная и загадочная, чем Данте Алигьери? Его гениальная «Божественная Комедия», вобравшая в себя тайны поэтики и геометрии, философии и космогонии, вот уже семьсот лет не дает покоя исследователям. Расшифровать спрятанные в ней символы и аллегории пытаются философы, математики, лингвисты, историки и просто любители тайн. Кто такая Беатриче — женщина или символ? Как Данте связан с тамплиерами и еретиками? Что за загадочные вопросы задают ему грешники в Аду? Что вообще такое «Божественная Комедия», и для чего, а главное для кого Данте зашифровал в ней столько загадок? Задайте правильный вопрос, и может быть именно вам великий флорентиец откроет свои тайны.
Екатерина Александровна Мешаненкова , Екатерина Александровна Мишаненкова
«Критика многих устрашает – хотя и правда, что она мало научает нас писать и что гораздо сильнее действуют образцы и примеры, хотя правда и то, что хорошая, книга есть самая лучшая критика на дурные книги, однако ж критика нужна для успехов словесности – ибо она более всего очищает и усовершенствует вкус. Но должно признаться, чтобы решить участь книги и славу сочинителя, надобно быть Квинтилианом или Лагарпом…»
Николай Петрович Брусилов
«Неумолимая смерть махнула страшною косою – и в мире не стало одного доброго человека!.. Поэт любезный, друг искренний, защитник угнетенных, утешитель несчастных, Пнин, скончался прошедшего сентября 17 числа, между 10 и 11 часов пополудни. Друзья и любители изящного провожали со слезами гроб поэта-философа…»
Перед вами собрание эссе Сьюзен Сонтаг, сделавшее ее знаменитой. Сонтаг была едва ли не первой, кто поставил вопрос об отсутствии непроходимой стены между «высокой» и «низкой» культурой, а вошедшие в сборник «Заметки о кэмпе» и эссе «О стиле» сформировали целую эпоху в истории критической мысли ХХ века. Книга «Против интерпретации», впервые опубликованная в 1966 году, до сих пор остается одним из самых впечатляющих примеров картографии культурного пространства минувшего столетия.
Сьюзен Зонтаг
«Несколько лет тому назад Морис Декобра, романист, переведенный на десятки языков, и с удовольствием зовущий себя «Морисом Анатольевичем», сделал мне большую любезность, познакомив меня со своим издателем Бодиньером.В ответ я пригласил Мориса Анатольевича позавтракать со мною в «Ренессансе», что на плас Альма…»
Николай Николаевич Брешко-Брешковский
«Это было давно, очень давно, а все-таки было…В Петербурге был известен салон большой просвещенной барыни, Зои Юлиановны Яковлевой.Кто только не посещал его, начиная от великих князей, артистических знаменитостей, красивых светских дам и кончая будущими знаменитостями в роде, например, вышедшаго из Императорскаго Училища Правоведения Н. Н. Евреинова…»
«Останавливаться на том, что уже писалось и говорилось об Алданове, не будем. Зачем повторять известное: что в романах своих, исторических и бытовых, он талантлив, изысканно умен и тонок, ж этими тремя качествами заставляет себя читать, даже тех, кто требует лишь только захватывающей фабулы, но, не находя таковой у Алданова, вполне удовлетворяется, и как? – великолепными этюдами большого мастера…Что-же еще?Стоит на одном из первых мест в библиотеках, в отчетах книжных магазинов и переведен на без малаго двадцать языков…»
«Интересная книга, интересный человек… Да и в анекдотах, пожалуй, недостатка нет.Чем не анекдот, и жуткий, даже, трагический.Война…»
«Много писалось о том, как живут в эмиграции бывшие русские сановники, офицеры, общественные деятели, артисты, художники и писатели, но обходилась молчанием небольшая, правда, семья бывших русских дипломатов.За весьма редким исключением обставлены они материально не только не плохо, а, подчас, и совсем хорошо. Но в данном случае не на это желательно обратить внимание, а на то, что дипломаты наши, так же как и до революции, живут замкнуто, не интересуются ничем русским и предпочитают общество иностранцев – своим соотечественникам…»
«Недавно мы посвятили очерк весьма колоритной фигуре А. В. Руманова.Около 30 лет тому назад он «эпатировал» петербургские салоны «филигранным Христом».Позже Руманов в тех же салонах ронял своим мягким, рокочущим почти баритоном:– Тэффи кроткая… Она кроткая, – Тэффи…И ей он говорил:– Тэффи, вы кроткая…»
«Источники сказания о Ромео и Юлии, как известно, итальянские; но Шекспир главным образом познакомился с ними по двум английским обработкам: по прозаическому изложению Вильяма Пайнтера, появившемуся в 1567 г., и, главное, по рассказу в стихах Артура Брука, напечатанному уже в 1562 г.В стихотворении Брука поэт нашел историю Ромео и Юлии не как простой сырой материал, но уже в высокой степени обработанный; нашел не только главные характеры, но и почти все побочные лица, все важнейшие мотивы и много второстепенных, план для целых сцен, идею многих частностей. Что же оставалось еще делать при этом нашему поэту и что прибавил он с своей стороны к этому материалу? А то, что из интересной, трогательной новеллы он создал увлекательную, потрясающую трагедию, из поэмы с временным значением – художественное произведение непреходящей ценности. Полагаю, что этого достаточно. Но как достиг он такого результата?..»
Бернгард Тен Бринк
«Когда в наше время заходит речь о любимцах комической музы, то каждому тотчас же приходит на ум Мольер; имя Шекспира в этом случае не вспоминается так непосредственно даже его знатоками и почитателями. Отчего это? Правы, стало быть, утверждающие, что комическая сила Шекспира ниже той, которою наделен великий французский поэт? Но как может удержаться такое мнение в виду противоречащих ему очевидных фактов? Позвольте мне напомнить эти факты…»
Данный сборник составлен на основе материалов – литературно-критических статей и рецензий, опубликованных в уфимской и российской периодике в 2006 г., а также в Интернете.
Эдуард Артурович Байков
Данный сборник составлен на основе материалов – литературно-критических статей и рецензий, опубликованных в уфимской и московской периодике: в газетах «ЭФГ» и «Истоки» в 2003–2005 гг., а также в Интернете.
В данном сборнике предпринята «атака» двоякого рода: во-первых, информационное «нападение» на «литературные башни» ВТЦ – Всероссийского Творческого Центра (коим с давних пор является Москва); во-вторых, на ретроградов от литературы родных башкирских просторов. Большинство статей публиковалось в уфимской и российской периодике в 2006 г., а также в Интернете.
Данный сборник составлен на основе материалов – литературно-критических статей и рецензий, опубликованных в уфимской и российской периодике в 2004–2005 гг.: в газетах «Литературная газета», «Истоки», в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», «Урал», в альманахе «Протуберанцы», а также в Интернете.
Данный сборник составлен на основе материалов – литературно-критических статей и рецензий, опубликованных в уфимской и российской периодике в 2005 г.: в журналах «Знамя», «Урал», «Ватандаш», «Агидель», в газетах «Литературная газета», «Время новостей», «Истоки», а также в Интернете.
Данный сборник составлен на основе материалов – литературно-критических статей, литературно-философских эссе и рецензий, опубликованных в московской и уфимской периодике: в журналах «Октябрь», «Знамя», «Бельские просторы», в интернет-журнале «Молоко», в газетах «Экономическая газета», «Истоки», «Воскресная газета», «Евразийский библиограф» в 2003–2004 гг.
Данный сборник составлен на основе материалов – литературно-критических статей, литературных обзоров и рецензий, опубликованных в московской и уфимской периодике: в интернет-журнале «Пролог» в 2004 г., в газетах «Истоки» и «Русский язык» в 2002–2003 гг.
At the height of his powers, Pablo Picasso was the artist as revolutionary, breaking through the niceties of form in order to mount a direct challenge to the values of his time. At the height of his fame, he was the artist as royalty: incalculably wealthy, universally idolized−and wholly isolated.In this stunning critical assessment, John Berger−one of this century's most insightful cultural historians−trains his penetrating gaze upon this most prodigious and enigmatic painter and on the Spanish landscape and very particular culture that shpaed his life and work. Writing with a novelist's sensuous evocation of character and detail, and drawing on an erudition that embraces history, politics, and art, Berger follows Picasso from his childhood in Malaga to the Blue Period and Cubism, from the creation of Guernica to the pained etchings of his final years. He gives us the full measure of Picasso's triumphs and an unsparing reckoning of their cost−in exile, in loneliness, and in a desolation that drove him, in his last works, into an old man's furious and desperate frenzy at the beauty of what he could no longer create.
Джон Берджер
Рецензия РЅР° РєРЅРёРіСѓ: Геннадий Горелик. АНДРЕЙ РЎРђРҐРђР РћР'. РќРђРЈРљРђ Р
Борис Львович Альтшулер
Современные исследователи евангелий выдают нам новые портреты Иисуса каждую весну — как раз к Пасхе…Правда ли, что у Иисуса был ребенок от Марии Магдалины? Был ли Иисус киником? или мистиком? Может быть, даже гностиком? Правда ли, что он инсценировал собственную смерть и бежал из Святой земли в Египет? А потом писал иудейскому суду письма, где заявлял, что на его счет ошибаются. Что он никогда не называл себя Сыном Божьим? Правда ли. что через двадцать пять лет после распятия он отпраздновал со своими друзьями юбилей Тайной Вечери? Правда ли, что найдена могила Иисуса? И могила его отца? Что существуют другие источники, открывающие нам о жизни и учении Иисуса то. что не вошло в новозаветные евангелия? Что в число таких источников входят Свитки Мертвого моря? Что церковь много веков скрывала истину? А может быть, никакого Иисуса просто не было?Все эти и многие другие утверждения можно найти в книгах об Иисусе, которые читают сегодня. Чем необычнее портрет, чем дальше он отстоит от традиционных представлений об Иисусе — тем больше внимания проявляют к нему популярные СМИ.Почему же некоторые исследователи столь склонны фабриковать «новых Иисусов»? Крейг Эванс показывает нaм, почему большинство ученых, изучающих Новый Завет, не принимают и не должны принимать подобные заявления всерьез. Какие методы, какие предпосылки побуждают их искажать истину? Возможен ли более трезвый подход к поискам реального Иисуса?Специалист по Библии с мировым именем, археолог, знаток древних языков и эксперт по апокрифам разоблачает модные образы Иисуса из Назарета: скандальные книги Дэна Брауна «Код да Винчи», Майкла Бейджента «Бумаги Иисуса» и т. п., идеи радикальных ученых, тайны Евангелия Иуды и других древних апокрифов — правда гораздо интереснее, чем все подобные «открытия» и «сенсации»!Комментируя недавние сенсационные работы, от научных исследований, таких как «Искаженные слова Иисуса» Барта Эрмана или «Династия Иисуса» Джеймса Тейбора, до популярных сочинений, таких как «Бумаги Иисуса» Майкла Бейджента или «языческий Христос» Тома Харпера, Крейг Эванс предлагает нам трезвый и вдумчивый подход к оценке источников, способных дать нам новые сведения об историческом Иисусе.
Крейг Эванс
«…Трудно заподозрить Герцена в нелюбви к Европе. Ведь это именно один из тех русских людей, у которых, по выражению Достоевского, «две родины: наша Русь и Европа». Может быть, он сам не знал, кого любит больше – Россию или Европу. Подобно другу своему Бакунину, он был убежден, что последнее освобождение есть дело не какого-либо одного народа, а всех народов вместе, всего человечества, и что народ может освободиться окончательно, только отрекаясь от своей национальной обособленности и входя в круг всечеловеческой жизни…»
Дмитрий Сергеевич Мережковский