— Я говорю, что она ничем не поможет. Она что, скажет Драко, не надо-де, не возвращай моего мужа и твоего отца, пусть покоится с миром? Что Драко подумает о ней? Мы не имеем права заставлять ее делать этот выбор и вообще вмешивать ее туда.

Какой выбор?! – едва не взвилась Минерва. Какой выбор, Люциус умер, она попрощалась с ним и похоронила его, у нее есть ради чего жить, у нее сестра, сын, невестка, в конце концов, у нее будут внуки, это Драко мучится то ли виной, то ли страхом и не знает, что делать без отца, ухватился за мысль – вернуть, а там хоть трава не расти! Кого он вернет – в свое тело? Кем он будет Нарциссе – мужем, сыном? А Луна? Бедная девочка… Оставить их вдвоем разбираться с Люциусом в собственном теле, а самому помереть – очень хитро. Хитроумный слизеринец, м–мать его…

— Его надо остановить, – повторила Минерва.

— Только лишнего внимания не нужно, – быстро заговорил Эван. – Чтобы авроры не узнали, они с радостью в него вцепятся! Каким чудом их вообще отпустили тогда, после Большой Битвы?

— Гарри давал показания, – пояснила Минерва. – Малфои практически приняли нашу сторону в Битве. Ну, не столько нашу сторону, сколько оставили Волдеморта…

— А покушение на Дамблдора?

— Нарцисса и Драко брали вину каждый на себя, причем чуть ли не под легилименцией и веритасерумом, так что Визенгамот просто дрогнул. И еще оправдательные показания Дамблдора – твои воспоминания… воспоминания профессора Снейпа. Гарри показал тот разговор с Альбусом, когда он говорил, что не может допустить гибели Драко. Он ведь умер, можно сказать, чтоб спасти мальчика от убийства, и если бы после этой жертвы его отправили в Азкабан – получается, смерть Альбуса потеряла бы смысл…

— И если они запрут его в Азкабан сейчас, она тоже потеряет смысл, – резко добавил Эван. – Его нужно остановить тихо.

Он сорвался с кресла и снова заходил по комнате.

— Как, дери его дракон? Запереть, изолировать? На сколько – на год, два, десять? Его одержимость не пройдет со временем, блэковская кровь!

— Поговорить? – предложила Минерва.

— Думаете, он послушает?

— Не меня. А вот профессора Снейпа бы послушал.

Эван остановился. Посмотрел на портрет, на Минерву. Мотнул головой.

— Не преувеличивайте его авторитет. Не исключено, что он вообще ненавидит бывшего декана и считает его виновником многих бед своей семьи.

— Это каких же? Северус, ты спас его от убийства. И от смерти. Поговори с ним!

— Эван.

— Что?

— Эван Смит, директор. И поверьте мне – поверьте Снейпу, в конце концов, – Драко сейчас в таком состоянии, что разговоры его не удержат. Он не думает ни о матери, ни о жене, он хочет вернуть отца любой ценой, понимаете?

Чего не было в бутылке… 31 октября 1981 года

Его разбудило жжение в руке. Метка горела огнем, как никогда раньше, Лорд не звал их, а… что? Северус не знал. Он вскочил – уснул за столом, не раздеваясь – панически метнулся по кабинету. Что делать? Предупредить Старика и аппарировать на зов? Ждать нормального вызова?

Старик распахнул дверь, ввалился в комнату, бледный, с горящими глазами.

— Северус! Школа на тебе до моего возвращения. Совятню закрыть, связь отрезать, никого не впускать и не выпускать. Отвечаешь за детей!

И шарахнулся в темноту за дверью.

Конечно, Старик не бросил школу на него: в Хогвартсе остались Флитвик и профессор Боунс, преподаватель защиты от темных искусств, а на самом деле аврор и старый друг директора, прикрывающий спину в опасный год. Но это Северус понял позже, а тогда застыл, скованный этой ответственностью. Поправил мантию, взял палочку наизготовку и пошел по замку проверять окна, двери, переходы, защитные заклинания, блок каминной сети и совятни. Больше всего хотелось аппарировать туда, к своим – к своим? – узнать, что случилось, что происходит. Метка молчала глухо, будто не было ее вовсе. Что там, что?

Изоляция держалась всю ночь и еще целый день. Флитвик за завтраком сделал объявление: почта пока закрыта, всем родителям отправили письма, что их дети здоровы и в безопасности, директор распорядился проводить занятия в обычном режиме. Было не до уроков, никому, ни детям, ни учителям. Сбились стайкой подальше от учительского стола, вяло царапали пергамент – Северус дал задание писать сочинение о применении минералов в зельях, чтоб занять их хоть чем-нибудь, – переговаривались полушепотом и тоскливо ждали. Говорили, что Темного лорда посадили в Азкабан, что Темный лорд захватил министерство, что началась Третья маггловская война…

К вечеру открыли границы и совятню, и на Большой зал обрушился настоящий шквал из газет, писем, кричалок… Темный лорд был побежден, упиванцы объявлены в розыск, десятки волшебников освобождены от «империуса».