¬– Я знаю, что Смит не тот, за кого выдает себя, – повторила она. – Но он не скрывается, Кингсли, он скрывает только свое имя, и я могу уверенно сказать, что в этом нет ничего преступного. Хогвартс в безопасности, дети в безопасности. Смит не в розыске. Я могу доверять ему и рассчитывать на его помощь, но только до тех пор, пока храню его инкогнито. Прости, большего сказать не могу.

Бедняга Кингсли. Проблема с зельеделом внезапно превратилась в вопрос доверия Минерве Макгонагалл. Минерве даже стало его жаль, но что она могла поделать? Предложить еще чаю и песочных тритончиков. Мерлинова борода, она начинала еще лучше понимать Альбуса!

— Я ручаюсь за безопасность школы и детей, – твердо сказала она. – Это ведь главное, Кингсли?

Министр молчал. Потом залпом допил остывший чай и поднялся, высокий, плечистый, внушительный. Минерва глянула снизу вверх и поправила очки.

— Я оставлю все как есть, директор Макгонагалл, при условии, что мы ставим на Смита «колпак». Только за пределами Хогвартса. Здесь он под вашим контролем, а вот если решит покинуть школу, мне хотелось бы знать, куда он пойдет и с кем встретится. Я не хочу рисковать после того кошмара, что был при Волдеморте. Если ваш Смит честный парень и ему нечего скрывать, кроме своего имени, то и «колпак» ему не повредит. Но если… то я хочу быть в курсе.

— Да, Министр, – она подхватила его официальный тон.

Она расскажет Эвану о «колпаке» и разговоре с Кингсли, когда сама разберется, что же тут происходит.

И вот теперь она задумалась – а не сказать ли? Вернуть себе имя, снять подозрения, получить свободу действий – наверное. Эван перебил ее мысли, решительно хлопнув по столу.

— Вот что. Вы когда камень проверяли, сигналку поставили?

— Конечно, – возмутилась Минерва.

— Вот и славно. Если Драко доберется до камня – мы будем знать. И можно будет действовать, говорить, вмешивать Нарциссу. В общем, я предлагаю ловить на живца.

Минерва подумала – и согласилась.

…оказывает парализующий эффект, и у обездвиженной жертвы нет шансов на спасение …

Мороз кусал за уши и кончик носа. Диагон–аллея просыпалась, скрипел снег под ногами, звенели колокольчики над дверями магазинов – издалека, будто выход был не в десятке ярдов, а в миле отсюда. Здесь же была тишина и синие тени. Драко стиснул палочку в правой руке, фиал в левой и пошел вперед, где лежал нетронутый снег. Плохо, что так холодно, он не почувствует приближения дементора издалека. Значит, нужно смотреть внимательней, особенно вон туда, в разбитые окна и перекошенные двери.

Думать о хорошем, радоваться – чтоб твари прилетели поскорее, пока еще пальцы и губы не застыли от холода. Хорошее – это отец, но думать о нем сейчас было слишком горько.

Значит, думать о Луне. Больше ничего хорошего в жизни Драко не было.

В Хогвартсе он обращал внимание на Полоумную Лавгуд только потому, что она хвостом тягалась за гриффиндорской компанией. Она устроила Поттеру то дурацкое интервью в дурацком журнале своего отца и была в министерстве с остальными – в общем-то и все. Он даже удивился, когда на рождественских каникулах обнаружил, что Лавгуд – пленница в Мэноре. Толку от нее?

— Лорду виднее, от кого есть толк, от кого нет, – огрызнулась тетушка Белла. – От кого нет толку, так это от вашей семейки, ничего нельзя поручить!

— Белла, ты живешь в нашем доме, – резко напомнила мать. – Лорду нужен Лавгуд, а он куда послушнее, пока его дочь здесь.

— Не понимаю, зачем ему этот старый маразматик, – плачущим голосом пожаловалась тетя Белла, своим собственным словам вопреки. Драко промолчал: спорить с тетушкой выходило себе дороже.

Он присматривал за пленниками, пока был дома. Вообще-то приносить еду и убирать в подвале входило в обязанности Петтигрю, Драко подозревал, что здесь не обошлось без вмешательства Снейпа. По слухам, неприятный толстяк чуть ли не в прислугах у него ходил. Впрочем, расспрашивать Драко не пытался: со всеми, кроме Снейпа, толстяк держался высокомерно и чуть что – срывался на визг и тыкал в лицо страшной серебряной рукой.

Когда Петтигрю не было поблизости, Драко спускался в подвал и садился у двери. А что еще оставалось? Своей комнаты у него больше не было, дом был полон чужими знакомыми и незнакомыми людьми, к Лорду таскались то из министерства, то егеря, Драко маялся чужим присутствием, топаньем, разговорами, вонью от егерских курток. Он сбегал в подвал, где было тихо и спокойно, зажигал маленький «люмос», садился у двери.