— А если неправ – хорошо и отбой тревоги. Но что-то мне подсказывает, что мы облажались, а вот ты…

В дверь просунулась встрепанная голова – смутно знакомая физиономия.

— Вызывали, сэр?

— Да, Аберкромби. Мне нужно узнать, в какой из восточно–европейских больниц находился либо находится на лечении Эван Смит. Обойдетесь своими силами, Гермиону Уизли не дергайте. И если найдете – свяжитесь с руководством, чтобы нам разрешили его навестить.

Аберкромби исчез. Кингсли повернулся к Гарри.

— Ну вот. Теперь только ждать. Могу предложить чаю и материалы дела Долохова, где всплыла мадам Раковски.

От материалов Гарри отказался. На мрачное помещение суда он насмотрелся до конца жизни – и в реальности, и в воспоминаниях. Так что пил чай, любовался летним пейзажем и ждал, благо ждать пришлось недолго. Аберкромби вскоре появился с вполне ожидаемой информацией – Эван Смит находился в палате для неизлечимо больных в больнице св. Михая в Тырговиште.

Минерва Макгонагалл и непочтительность к павшим

Минерва вышла из «Льва и змеи» и направилась к центру площади: поймать там «Ночного рыцаря» было куда проще. У мемориала героям Второй мировой она не удержалась и нырнула под пелену. Поттеры встретили ее привычной тишиной – даже шум машин с площади доносился сюда еле слышно, как издалека. Хлопок аппарации в этой тишине почти оглушил ее. Из снежной завесы шагнул Рем Люпин.

Минерва качнулась было вперед, но Рем оглянулся, будто ждал кого-то. Мгновение спустя рядом возникла знакомая тощая фигура.

Минерва отступила за массивный постамент.

— Ну, вот он, – раздался голос Рема. – Любуйся.

Смит промолчал – снег хрустнул под тяжелой походкой.

– Creatura bella bianco vestita, – проговорил он. – Не очень похожа на фотографии, а?

— Говорят, Северус часто приходил сюда.

— Верю, – подхватил Смит.

— Что приходил?

— Что говорят. Видимо, рыдал и носил цветы охапками… Нет. Пожалуй, не охапками. Носил лилии – по одной. И скупая мужская слеза катилась по его рано постаревшему от неизбывной скорби лицу.

— Мне кажется, Эван, или ты его за что-то заочно невзлюбил? – в голосе Люпина явно слышалась ирония.

— Между прочим, мы довольно тесно общаемся уже полгода, – хмыкнул Эван и снова замолчал. Потом заговорил неожиданно серьезно: – Может, и правда ходил. Сюда, не на пепелище. Такую, белую, любить проще: не язвит, не вредничает, не читает нотаций, не водится со всякими неприятными личностями… Смотри, если встать вот здесь, твоего приятеля будет почти не видно. Только она – любовь всей жизни.

— Малыш на руках не смущает?

— Ну, если очень постараться, можно не увидеть в нем Поттера–младшего. Смотреть в любимые глаза и упиваться собственным одиночеством.

Оба снова замолчали. Минерва неслышным кошачьим шагом придвинулась ближе.

— Добрый вечер, профессор Макгонагалл! – моментально отозвался Рем. – Позволите угостить вас пуншем? Вы тут, наверное, совсем озябли.

Минерва мысленно дала себе очередного пинка.

— Добрый вечер, – она подошла, уже не прячась, Смит ответил полушутливым поклоном. У слепых, говорят, тоже обострен слух. Интересно, относится ли это к Циклопу?

— А вы тут уже…

— Да, у нас обзорная экскурсия по местам боевой славы, – энергично кивнул Люпин. – У Визжащей хижины были, в лесу были, на побережье у могилы Добби были. На очереди музей.

— Музей? – Минерва осознала, что проходит в галантно приоткрытую дверь паба. Ах да, пунш…

— Да–да, Спиннерс–энд. Гвоздь программы.

— Я уже много раз слышал о музее, – вставил Смит. – Пора посмотреть собственными глазами… глазом.

— Воочию, – деликатно поправил Рем. – Тебе тоже пунша, Эван?

Смит побренчал мелочью в кармане, выложил монеты на стойку.

— Можно и пунша. А что, много посетителей в музее?

Рем молча пил, жмурясь от удовольствия, явно переложив на Минерву почетную обязанность рассказать о музее. И в общем он был прав – она раза три сопровождала школьную экскурсию.

— Было много сразу после открытия, – начала Минерва. – Когда все раскрылось о Северусе, многим хотелось посмотреть, где он жил, как… Ходили слухи о полуразвалившемся замке с мрачными подземельями, но действительность, как всегда, оказалась куда прозаичнее: маггловский дом. Хотя мне наоборот всегда было интересно, как живут наши в маггловском мире. Ну, знаете, если не скрываются от супруга. Если в доме есть и каминная сеть, и телефон.

— У нас был телефон, – отозвался Рем. – Отцу даже звонили из министерства несколько раз – кажется, там есть возможность подключаться к линии. А ты что скажешь, Эван?

— Отец не афишировал, что мама из магглов: меня могли не взять в Дурмштранг. Формально полукровок принимали, но мало ли… так что мы жили без маггловских штук. А ты во всем этом разбираешься?

Рем пожал плечами.

— В метро ездить умею, машину не вожу. Боюсь, у меня б возникли сложности с получением прав.

Минерву вновь охватило подзабытое неприятное чувство: понимание, что о милом и замечательном общем любимце Реме Люпине она знает очень мало. А о двенадцати годах с гибели Поттеров и до прихода в школу – ровным счетом ничего.

Смит почесал нос.

— Так у тебя и маггловские документы есть?