Рем бросил взгляд на Андромеду – она весьма удачно хлопотала над чайником, отвернувшись, – и тихонько рыкнул. Палка свернулась в брошку.

Тонкс виновато вздохнула.

— Спасибо, Эван, шикарные подарки, – проговорила она. – Ваша очередь, доставайте.

Она приготовила Смиту преподавательское перо – единственная вещь у «Скривеншафта», которая конкурировала с «Умниками». Перо превращало исправления и оценки в комментарии вроде «Работу на корм скучечервям, автора – в Запретный лес!» или «Автор жжет глаголом, я в восторге!». Смит оценил, тут же вывел на куске оберточной бумаги «Отвратительно!», и буквы расползлись и сползлись во фразу «Кто вас учил варить зелья, Гилдерой Локхарт?»

— Очаровательно, – заключил Смит. – Проверять рефераты будет куда веселее.

В большом пакете от Андромеды оказалась вязаная жилетка.

— Держите спину в тепле, – улыбнулась Андромеда. – Она прекрасно под мантию ложится, и незаметно.

Смит тут же надел жилетку, уверил Андромеду, что прятать такую красоту под мантию совершенно недопустимо и вдруг осекся и подозрительно уставился на Рема.

— Нет, нет и нет, – Рем поднял руки. – Даже не начинай коситься, Эван. Последний клок шерсти ушел в сентябре на новые носки. Раньше мая тебе ничего не светит.

Смит стащил жилетку.

— Она и вправду удивительно теплая. В подземелье будет в самый раз. Это чары?

— Секрет вязальщиц, – улыбнулась Андромеда.

— О, доамна Тодорова мне рассказывала о секрете вышивальщиц. Интересно, есть еще?

— Моя сестра шьет. Могу спросить о секрете швей.

Тонкс показалось, что ухмылка Смита на мгновение стала натянутой. Хотя кто его разберет? Разве что Рем…

А Рем прятал подарок для приятеля, Тонкс помнила маленькую коробку с наклейкой «Для Эвана», а сейчас ее не было. Смит, впрочем, подарки не пересчитывал, и натянутая улыбка уже сменилась довольной. Он угощался коричными булочками, хвалил дивный чай и чудесную жилетку и рассказывал про какую-то особенную вышивку своей обожаемой Стоянки.

Тедди упросил наконец бабулю, и они ушли к камину показывать Вики подарки и узнавать, понравился ли ей ее подарок. Рем тут же вытащил свою коробку.

— Извини, не положил в чулок, не рискнул доверить каминной сети. Это ингредиент для зелий.

— Надо же. Какой?

— Смотри сам, ладно?

Тонкс вытянула шею. Смит из множества слоев шуршащей бумаги освободил прозрачный флакон, посмотрел на просвет.

Во флаконе волновалось крошечное море и сияла искорка луны. Смит поспешно сунул флакон обратно в коробку и перевел на Рема ошалевший взгляд.

— Ты спятил? – коротко спросил он.

— С утра был в себе, – Рем весело оскалился.

Смит баюкал в ладонях драгоценную коробку.

— Искушаешь ведь. Три рецепта из четырех…

— А ты используй его с умом, – хмыкнул Рем. – Что до меня, то я знаю всего один способ применения… законный, Дора, не косись.

— Контрабанда? – печально спросила Тонкс.

— Ничего подобного. Подарок греческого дипломата.

Смит медленно, качая головой, запихал коробочку подальше во внутренний карман.

— Не представляю, в какую сумму… – забормотал он, но Рем его перебил:

— Тебе ли не знать, Эван, что услуги важнее денег. Это – рождественский подарок. Еще чаю?

…крайне важны регулярные полеты…

Минерва ждала чего угодно, только не этого.

Что он закроется со своим подарком у себя на все каникулы.

Что он будет долго избегать ее взглядов, а потом сдавленно, переступая через себя, поблагодарит.

Что он, наконец, сделает вид, будто ничего не случилось, продолжая играть свою роль.

Не ожидала только стука в дверь поздним вечером двадцать пятого.

Школа отдыхала после бурной ночи. Старшие преподаватели разбрелись по комнатам, Тонкс была дома с семьей, Невилл с Ханной продолжали праздник в Лондоне – даже дети мирно сидели по родным гостиным, время от времени делая вылазки на кухню. Минерва пыталась сделать нелегкий выбор между стопкой почты и новым детективом Пинопсиды Свамп, когда зеркало над камином отразило нежданного гостя.

— У меня для вас подарок, – заявил Эван с порога, кивнул в ответ на приглашение и бочком, с опаской даже, прошел внутрь.

Он никогда здесь не был, – вспомнила Минерва. Заходил в кабинет заместителя, в кабинете директора сам проработал год, но он ни разу не пил чая с вареньем в ее личных покоях. Ну разумеется, с чего бы…

Эван огляделся и вздрогнул, впившись взглядом в портрет. Минерва ругнулась про себя: она так свыклась с работой Моники за шесть лет, что и не подумала ее скрыть.

— Это просто холст и краска, Эван, – проговорила она. – И я ведь уже получила твой подарок.

Она получила ворох подарков, подписанных и нет, но набор шахматных фигурок из драконьего зуба не нуждался в подписи. Вместо привычных всадников, королевской четы, жрецов и башен на доске, инкрустированной черными и бронзовыми чешуйками, выстраивались норвежские гребнеспины, китайские метеорки, перуанские ядозубы. Ферзем была венгерская хвосторога, за королей поставили румынского рогача и украинского железнобрюха.

— Чудесные шахматы.

Эван оторвался наконец от портрета и пожал плечами.