— Короче, — прервал святой Михаил словоизлияние настоятеля. — У меня есть срочное дело к ярлу Локлиру. Ты будешь меня сопровождать. Распорядись, пусть седлают коней.

— А как же пир? — удивился Бенедикт. — Отметить благословенное прибытие… Свинью уже зарезали… Не хочу показаться высокомерным, ваша святость, но брат Роджер готовит намного вкуснее, чем повар его высочества…

— Милый, давай пожрем, — предложила Бонни. — Я проголодалась.

— Отвали, — сказал ей святой Михаил. — Я сюда не жрать явился, а волю всевышнего исполнять.

Бонни надула губки и сказала:

— Я уже поняла, как ты ее исполняешь.

Бенедикт нахмурился и сказал:

— Бонни, будь добра, заткни ебальник и не гневи божьего посланца. Если он тебя не проклянет, так я прокляну, коли не смиришься, как подобает скромной рабе божией.

— Ой, ой, ой, — издевательски пропищала Бонни и после этого заткнулась.

— Выезжаем немедленно, как только, так сразу, — приказал святой Михаил. — Иди, распоряжайся, и не заставляй меня ждать дольше, чем необходимо.

Через час послушник-посыльный позвал святого Михаила на монастырский двор, дескать, кони оседланы и все прочее тоже готово. Святой вышел на двор и воскликнул:

— Бенедикт, ты ебанулся? Мы не на войну едем, а в ближайший замок, на хера столько воинов?

— Осмелюсь заметить, ваша святость, это не воины, но братья, вооруженные и окольчуженные, — почтительно разъяснил отец Бенедикт. — Разве ваша святость не знает, что в окрестных лесах завелся дракон?

На нечеловеческом лице святого отразилось изумление.

— Моя святость ничего такого не знает, — сказал он. — Излагай подробно.

Следующую четверть часа отец Бенедикт подробно излагал историю появления дракона в окрестных лесах. Святой Михаил внимательно слушал и время от времени задавал уточняющие вопросы. Его нечеловеческое лицо на протяжении всего рассказа оставалось непроницаемо, за исключением момента, когда Бенедикт упомянул покойного Мелвина Кларксона. Тогда святые глаза сверкнули неземным огнем, и испугался Бенедикт, и приостановил рассказ, но уже в следующую секунду святой Михаил и сделал жест рукой, дескать, давай, продолжай, не томи. И продолжил отец Бенедикт печальное повествование о бедах и несчастьях, ниспосланных всевышним в сию окрестность за грехи.

— Я полагал, явление вашей святости связано с этим драконом, — сказал отец Бенедикт, закончив рассказ. — Я ошибался?

— Хер его знает, — ответил святой. — До твоего рассказа я про дракона ничего не знал, но теперь думаю… Пути господни неисповедимы…

— О да, — согласился отец Бенедикт и почтительно перекрестился.

— Ладно, поехали, — сказал святой. — С божьей помощью прорвемся.

Они не прорвались. Примерно на полпути, там, где над дорогой нависла толстая ветвь могучего вяза, на этой самой ветви затаился богомерзкий дракон. И когда процессия проезжала под ним, низринулся дракон прямо на святого Михаила, оглушительно вопя мерзким тоненьким голоском:

— Фрея сильнее, чем Иисус! Пиздец тебе, райский выползень, во имя любви и красоты!

Атака сатанинской твари застала святого врасплох, он остолбенел и только моргал своими огромными глазами. Но отец Бенедикт не утратил бдительности, выхватил свой чудотворный посох, навел на поганое отродье, и вырвалась из набалдашника святая молния, и въебала дракону прямо в грудь, и брызнули перья во все стороны, как бывает, когда уборщица случайно охуячит курицу метлой.

— Это мы еще посмотрим, кто сильнее и кому пиздец, — провозгласил Бенедикт гордо и величественно.

И встряхнулся дракон, и отбросил обожженные перья, и стало видно, что он обгорел совсем не так сильно, как можно было рассчитывать. И взмахнул дракон неимоверно длинным хвостом, и обвил концом хвоста святой посох, и вырвал его из руки настоятеля. И возжелал дракон ухватить сей посох своими погаными лапами, но не попустил господь, не дался посох ему в руки, не сложились уродливые пальцы должным образом, и завопил дракон горестно и нечленораздельно.

— С нами крестная сила! — закричал отец Бенедикт, воодушевившись.

— Ну ни хуя себе колдовство! — закричала Бонни. — Я тоже так хочу!

— Да я вас всех и так уебу! — закричал дракон.

И напрыгнул на святого Михаила, выставив вперед свои страшные когти. И вонзился один коготь в бедро святого, и дальше началось невероятное.

Сверзился святой с лошади, и стало его тело меняться, и не успел он коснуться земли, как перестал быть человеком и обернулся огромным псом, тем самым, который вчера намеревался загрызть отца настоятеля, и потом его (пса, не настоятеля) весь вечер искали и не нашли. И клацнул пес челюстями, собираясь ухватить дракона не то за руку, не то за ногу, но не ухватил, ибо промахнулся. И Эрик Припадочный перехватил дубину поудобнее, и произнес нелепые слова, никем в тот момент не понятые:

— Чужой против хищника, я ебу.

И напрыгнул дракон на пса повторно, и вонзил когти в его плоть, но прошли они насквозь, не пустив крови и, кажется, ничего не поранив.

— Так вот как разрешается тот парадокс про собаку в раю, — сказал брат Эндрю. — Святой Михаил своему псу как бы одалживает душу на время, и никакого парадокса нет.