Со стороны это было страшно. Пернатый дракон носился по полю, как муха по сараю, и очертя голову бросался то на одних воинов, то на других. Некоторые погибали мгновенно, другие какое-то время отбивались, наносили дракону жуткие раны, побеждали его, но побежденный дракон всякий раз восстанавливался подобно мифическому фениксу и снова бросался в бой. И никто не мог дракону противостоять, кроме, возможно, святого Михаила, но дракон его к себе не подпускал, пользуясь превосходством в маневренности.

И спрыгнул святой Михаил с коня, и обернулся огромным псом, и стал бегать быстрее, но все равно не мог изловить дракона. И по-прежнему носился дракон по полю, и убивал крестоносцев, которые к этому времени побросали кресты, и разбегались, кто куда, подобно зайцам или косулям, и не было им спасения. И вопили рыцари и кнехты с замковой стены торжествующе, и смеялись, и улюлюкали, и торжествовал дракон вместе с ними. И бегал за ним большой лохматый пес, и был этот пес жалок и беспомощен.

И прятался в овражке под деревом отец Бенедикт, и сжимал в руках чудотворный посох, и наводил набалдашник на дракона, но нажать спусковую кнопку не осмеливался, ибо быстр был дракон и ловок, и сомневался Бенедикт, что сумеет поразить его с первого выстрела. И еще сильнее сомневался он, что успеет сделает второй выстрел, если промахнется в первый раз. Потому и лежал он, спрятавшись, и праздновал труса.

Сэр Реджи Хеллкэт стоял на стене, опирался на зубец и смотрел вниз, как один оборотень гоняет другого, а этот другой истребляет врагов, и душа сэра Хеллкэта была пуста. Потому что он совершенно не понимал, что станет происходить, когда битва оборотней так или иначе закончится, и победитель войдет в замок. Тут появлялось много вариантов: победит пес или победит дракон или никто не победит, в замок войдет один оборотень или оба, окажется дракон Мелвином Локлиром или совсем другим рыцарем или вообще хер знает кем… И не знал барон Хеллкэт, какой вариант хорош, а какой плох, и о каком исходе молить господа, ибо мерещилось барону, что все плохо и беспомощен он и нелеп, и знал он, что такое бывает в бою и проходит, но легче от этого знания не становилось.

И рыдала на сундуке в переделанной конюшне леди Изабелла, и чувства ее удивительно походили на чувства Реджи Хеллкэта: та же самая беспросветная беспомощность, нечего делать, кроме как молить господа, но о чем конкретно его молить — хер знает, и Белла молилась так: «Господи, сделай мне хорошо», и ничего более разумного ей в голову не приходило. Впрочем, Реджи Хеллкэту не пришло в голову даже это, потому что за годы военной службы отвык он перекладывать ответственность на кого бы то ни было, пусть даже на самого бога.

И прятался на опушке леса юный коммунар Саша Зуйков, также известный как Припадочный Эрик. И голова его была перетянута обручем, и смотрела из этого обруча через пинхол-объектив видеокамера, и писала на нанокарточку видеозапись боя. И тащился Саша Зуйков сам от себя, и мечтал о том, как вернется в родной интернат, и как восхитятся его приятели его подвигами на планете РГ-11, и Галя Цзюн наконец-то ему даст. И лежала левая рука Саши на кнопке экстренного вызова спасателей, и не задумывался незамутненный коммунар, как именно эта кнопка вызовет спасателей, если вокруг планеты РГ-11 нет ни одного человеческого спутника. Саша не привык думать о том, как устроены вещи, он считал, что все просто — нажал кнопку, получил результат, и зашибись. Вот если, не дай бог (не забыть потом отвыкнуть от паразитических мемов), появится реальная угроза жизни или здоровью, тогда он сразу нажмет кнопку, и все станет зашибись.

Как ни странно, Саша был прав. Официально вокруг РГ-11 спутников не было, но реально они были, и на одном из них нес вахту агент комкона по имени Мбопа Райли. Он наблюдал битву оборотней через восемьдесят с чем-то камер, одна из которых размещалась на лбу Саши Зуйкова. Нет, Саша не знал, что сигнал его камеры идет на спутник, Мбопа тихо хакнул ее еще в прошлом месяце, а сообщать владельцу счел излишним. В самом деле, зачем расстраивать мальчика?