И взмолился Мелвин, дескать, господи, дай мне силы сделать хоть что-нибудь, не могу больше сидеть как мудак, пока дракон убивает тех, кто мне доверился, они, конечно, долбоебы, но они же, блядь, мне доверились! А я их доверие обманул, пусть неосознанно, но все же обманул! Какой я теперь, к хуям, феодал! Говно я, а не феодал! Господи, дай силы хоть что-нибудь сделать, хоть что-нибудь преодолеть, чтобы снова ощутить себя не куском бесполезного дерьма, а хотя бы оборотнем, раз уж не человеом. Оборотиться в огромную летучую мышь, ворваться в замок и устроить там тотальный пиздец в отдельно взятом строении. Чтобы не лыбились эти мудаки со стены, будто нечего им бояться, пидарасам злоебучим!

И привиделся Мелвину лик Бонни Черной Зайки, и был он почти такой же совершенный и умиротворяющий, как у богоматери. И сказала ему любимая его ведьма:

— Чего ты ждешь, милый? Лети и убей узурпатора!

И он полетел.

6

Роберт сам не понимал, заснул ли он или провалился в беспамятство. Тем более он не понимал, сколько времени это беспамятство заняло. Субъективно оно было недолгим: вот он бросается на жесткий каменный пол, вот долбит в отчаянии кулаками по неровным камням, разбивая пальцы в кровь, а в следующее мгновение уже перезагрузился, как раньше говорил товарищ Горбовский. Лежит на спине и глядит пустым взглядом, как перед ним летающая херня формирует из себя тело Мелвина Локлира.

— Давид, блядь, — тихо произнес Роберт, и собственный голос показался ему чужим и каким-то грубым.

Действительно, Мелвин сейчас походил на ту знаменитую статую, которую какой-то хер из эпохи возрождения изваяет полтысячелетия спустя. Помнится, раньше Мелвин был ниже ростом и шире в талии, не жирный, но склонный к полноте. Он, наверное, сам себя представляет в этом улучшенном облике. Если бы Роберт стал оборотнем, он бы тоже изменил себя, нос сделал бы покороче, голос — более низким и мужественным…

Мелвин закончил формировать тело. Оглядел себя, удивился, что голый, на мгновение прикрыл срам ладонью, но сразу убрал руку. Действительно, чего тут стесняться…

— Чего валяешься, узурпатор? — обратился Мелвин к Роберту.

— А что мне делать теперь? — безразлично отозвался Роберт. — Все, что мог, я уже сделал, остальное в руках господа.

— Тебе ли говорить о господе?! — возмутился Мелвин. — Атеист проклятый!

— На поле боя атеистов не бывает, — сказал Роберт. — Так говорили воины грядущего, и я склонен согласиться с этим мнением. Хотя раньше возражал.

Мелвин присел на корточки и уставился на Роберта оценивающим взглядом.

— Объясни мне, почему я не должен тебя убивать, — потребовал он.

— Иди на хуй, — сказал ему Роберт. — Хочешь убивать — убивай, мне похуй. Я только одного не понимаю, почему ты не убил меня раньше?

— Разве это не очевидно? — удивился Мелвин. — Не мог подобраться, вот и не убил. Теперь смог.

— Не понимаю, — сказал Роберт. — Если бы ты хотел… впрочем, мне похуй.

— Это правильно, что похуй, — кивнул Мелвин. — Но последний выбор тебе все-таки придется сделать. Ты должен выбрать между смертью быстрой и смертью медленной.

Роберт поморщился и сказал:

— Избавь меня от этого мудацкого пафоса. Если хочешь что спросить — спрашивай, а высоких слов не надо.

— Что происходит в Гримпене? — спросил Мелвин.

— Ничего, — ответил Роберт. — Раньше там была база прогрессоров, теперь только кибермозг.

— Кто такие прогрессоры? — спросил Мелвин

— Люди грядущих веков, — ответил Роберт. — Почти как боги. Но мудаки. Впрочем, для них все наоборот, для них мудаки — это мы. Все относительно.

— Зря я тебя расспрашиваю, — сказал Мелвин. — Ибо знаний после твоих ответов остается столько же, сколько было, а незнание возрастает. Лучше расскажи мне, кто такой дракон и откуда он взялся.

— Издеваешься? — удивился Роберт. — Дракон — это ты.

— Гм, — сказал Мелвин. Немного подумал и добавил: — Я могу тебя пощадить, если расскажешь мне все, что тебе известно.

Роберт ехидно улыбнулся и сказал:

— Заебешься слушать.

— Давай попробуем, — сказал Мелвин.

— Давай, — Роберт улыбнулся еще раз. — Начнем с аксиом вещественных чисел. Первые девять из них носят общее название «аксиомы поля».

— Достаточно, — перебил его Мелвин и нахмурился. — Я не люблю, когда надо мной издеваются. Я хотел уважить твое мужество дворянина и мастерство интригана, но зря. Но я великодушен, ты примешь смерть не как мудозвон, а как тот, кто носил титул ярла. Пусть и недолго.

— Я все еще ярл, — сказал Роберт. — И я буду оставаться ярлом, пока ты меня не убьешь. Жаль, королем мне уже не стать.

— Это точно, — кивнул Мелвин. — Королем стану я. И мы могли бы заключить союз. Если бы ты не подставил моего отца так подло. Твои достоинства неоспоримы, но кровная месть есть кровная месть. Ты должен меня понять.

— Наверное, должен, — пожал плечами Роберт. — Но не понимаю. Я только одно понимаю, когда на тебя гляжу. Мудак ты, Мелвин.

Мелвин укоризненно покачал головой.

— Плохая сага получится из твоей смерти, — сказал он. — Я рассчитывал, ты умрешь красивее.

— Смерть не бывает красивой, — сказал Роберт.

Мелвин вспомнил поле, залитое кровью, передернулся и сказал: