Звучит противоречиво, но так оно и есть. И помни: слова всегда противоречивы. Говорение может быть разных видов. Одна его разновидность никакого отношения к слушателю не имеет. В этом случае разговор — это просто твое заболевание: ты говоришь, потому что не можешь сохранять спокойствие, потому что в твоей голове очень шумно и беспокойно. Ты поговорил, и тебе становится легче... так что твой паяговоп — что лишь очишение. Именно так все мы и разговариваем, ведь когда мы молчим, нам становится как-то не по себе. Разговорами это беспокойство высвобождается. Вот почему, наговорившись вволю, ты чувствуешь облегчение. Тогда ты идешь домой и ночью крепко спишь. В дни, когда поболтать тебе не удается, твой ночной сон будет очень беспокойным — когда ты не можешь поговорить с другим человеком, тебе приходится разговаривать с самим собой. Поэтому, лежа в кровати, ты будешь говорить с собой.

Для тебя разговоры — болезнь, вынужденная мера. Тебе совершенно не важно, о чем говорить. Точно так же тебя не заботит, навредят кому-нибудь твои речи или принесут пользу. Ты говоришь, потому что не говорить не можешь.

Постой как-нибудь в сторонке и незаметно послушай, о чем люди беседуют. О чем они говорят? В чем смысл всех этих разговоров? Но нет, дело здесь не в смысле; они просто перескакивают с одной темы на другую. Это приносит им облегчение. Внутри них живет беспокойство, и при помощи разговоров это беспокойство высвобождается. Если же его не высвободить, оно и дальше будет давить на мысли, которые станут фантазиями, а если ему полностью перекрыть возможность выхода, ты просто сойдешь с ума. Психологи утверждают, что, если человека на три месяца лишить возможности разговаривать, он потеряет рассудок.

Как ведет себя умалишенный? В чем разница между сумасшедшим и тобой? Она не так уж велика. Разница небольшая и лишь количественная — сантиметр сюда или сантиметр туда, и все летит в тартарары. В чем же разница? Сходи как-нибудь в сумасшедший дом, и ты все увидишь. Человек, охваченный безумием, разговаривает, ни к кому не обращаясь; ты же сам с собой не говоришь. Вот и вся разница. Но так ли это на самом деле, ты с собой действительно не разговариваешь? Ты не говоришь вслух, ты говоришь только внутри себя. Вы отличаетесь только этим. Но, оставаясь один, ты тоже ведешь беседу. Шагая по дороге, ты корчишь рожи, размахиваешь руками, даже шевелишь губами; а порою, когда рядом никого нет — скажем, в ванной, — ты говоришь и вслух. Никто тебя не слушает; ты стоишь перед зеркалом, наслаждаясь беседой и даже гримасничая. Таким свободным, как в ванной, ты не чувствуешь себя больше нигде.

Так в чем же разница между тобой и сумасшедшим? Ты все еще осознаешь присутствие других людей, знаешь, что они думают и говорят. Сумасшедший с этой мыслью уже расстался, она его больше не заботит. Он говорит за обе стороны. Рядом с ним сидит человек, которого на самом деле нет, и он с ним разговаривает, отвечая за обе стороны. Но ты ведь тоже делишь себя надвое, начинаешь задавать вопросы и давать на них ответы. Для тебя разговор, беседа — это разновидность очищения, благодаря которому высвобождается твое безумие. Так выходит пар, когда поднимаешь крышку чайника. Точно так же, разговаривая, ты приподнимаешь крышку своего ума и выпускаешь пар. Это приносит тебе облегчение.

Будда говорит совершенно иначе. Для Будды разговор — не вид очищения. Так что, если разговором считать твои разговоры, тогда у Будды все по-другому, поскольку происходящее с тобой и Буддой отличается по существу. Будда говорит не потому, что не может хранить молчание. Будде легче молчать, разговоры для него мучительны. А тебе тяжело молчать и очень просто говорить. Молчание — это естественное состояние Будды, а разговаривать ему очень сложно. Чтобы говорить, ему приходится делать усилие. А когда тебя нет, Будда, сидя в одиночестве, сам с собой не разговаривает. Он молчит, внутри него — полная тишина; там никого нет. Так что в этом смысле правда то, что Будда говорил на протяжении сорока лет и все же оставался безмолвен, ведь разговоры Будды — это не болезнь вроде твоей. Необходимо четко их различать.

Во-вторых, между речью, которая появляется из пустоты, и речью, порожденной внутренней сумятицей и столпотворением, существует коренное отличие в качестве. Когда слова рождаются из пустоты, их внутренней сутью является тишина. Музыка, мелодия, звучащая в словах, появляющихся из пустоты, — это музыка безмолвия и тишины.