Однако Аппиан [876]рассказывает о завоевании Илиона Фимбрией по-другому. Он пишет: «Жители Илиона, осажденные им, прибегли к Сулле, и Сулла обещал им, что он придет, и велел им в то же время передать Фимбрии, что они уже сдались Сулле. Услышав об этом, Фимбрия их похвалил, что они уже стали друзьями римлян, и велел им принять и его, так как ведь и он римлянин, внутрь стен, в насмешку указав им на родство, которое было у илионцев с римлянами. Войдя в город, он стал избивать всех подряд и все предал пламени; тех же, которые ходили послами к Сулле, он предал всевозможным мучениям. Он, не щадя ни святынь, ни тех, кто бежал в храм Афины, сжег их вместе с храмом. Он срыл и стены, и на следующий день он сам обошел город, следя за тем, чтобы ничего не осталось от города. Илион, испытавший худшее, чем во времена Агамемнона, погиб от рук «родственника». Не осталось целым ни одного алтаря, ни одного святилища, ни одной статуи; что же касается священного изображения Афины, которое называют Палладием и считают упавшим с неба, то некоторые думают, что оно было найдено неповрежденным, что при падении стен оно было ими засыпано, если только оно не было унесено из Илиона Диомедом и Одиссеем во время Троянской войны».

Аппиан добавляет, что это произошло в самом конце 173-й Олимпиады (то есть в 84 году до н. э.). Это рассказ о полном разрушении Илиона, данный Аппианом, жившим во времена Антонина Пия, едва ли кажется вероятным, особенно потому, что Страбон, который жил во время Юлия Цезаря и Августа (то есть почти на 200 лет раньше Аппиана) и был почти что современником события, знал только, что Илион пострадал, но не то, что он был стерт с лица земли.

Согласно Светонию, Юлий Цезарь даже хотел сделать Илион столицей Римской империи [877], и в хорошо известной оде Горация [878], к которой у нас еще будет случай вернуться, подобный же план приписывается Августу.

Мейер [879]упоминает о пассаже у Николая Дамасского [880], согласно которому «Юлия, дочь Августа, неожиданно прибыла ночью к Илиону и, переправляясь через Скамандр, который как раз разлился и тек очень быстро, едва-едва не утонула. Супруг Юлии, Агриппа, наказал илионцев, наложив на них штраф в сто тысяч денариев, поскольку они не позаботились о безопасности дочери императора; но они и не могли этого сделать, поскольку понятия не имели о намерениях Юлии посетить город. Только после долгих просьб Николаю удалось добиться отмены штрафа с помощью вмешательства Ирода».

Сын Юлии, Гай Цезарь, который был приемным сыном своего деда Августа и стал правителем Азии в девятнадцать лет, также должен был посещать Илион, глубоко интересоваться им и расточать ему всякие милости, поскольку в найденной на месте надписи он именуется родичем, благодетелем и покровителем Илиона [881].

Овидий [882]также упоминает о своем собственном визите в Илион.

Согласно Тациту [883], Нерон, будучи еще мальчиком (53 н. э.), произнес на греческом языке на Римском форуме речь в защиту илионцев. Он говорил о происхождении римлян из Трои с таким красноречием, что Клавдий освободил ее жителей от всех общественных налогов. Светоний сообщает нам, что Клавдий освободил илионцев навеки от всякой дани, прочтя старое греческое письмо римского сената и народа, которые предлагали царю Селевку дружбу и союз на том только условии, чтобы он даровал их родичам илионцам свободу от всех и всяческих налогов и податей [884].

Экенбрехер [885]цитирует слова Тацита [886], что «илионцы были важны только благодаря своей древней славе, поскольку они заявляли, что Троя – прародитель Рима; и, добавляет он, это доказывает, что Тацит признавал древнюю славу илионцев и, таким образом, отождествление этого города с гомеровской Троей». Далее он упоминает, что «Плиний говорит об историческом Илионе, называя его источником всей славы» [887]. Он также цитирует свидетельство Помпония Мелы [888], который называет Илион своего времени Urbs bello excidioque clarissima (город, славный войной и погибелью). Далее Экенбрехер упоминает, что «таким же образом единство исторического Илиона с гомеровским Илионом было признано Дионисием Периегетом (ок. 270 н. э.), оратором Аристидом (150 н. э.) [889], Стефатом ( de Urbe)и Свидой ( in voce).

Монеты Илиона с именами и изображениями римских императоров и императриц и легендой «Гектор илионцев» или «Приам илионцев» являются дополнительным доказательством того, что отождествление Нового Илиона с гомеровской Троей продолжало быть общепризнанным [890].

Император Каракалла проявил свое почтение к священному Илиону, колыбели предков Рима, совершенно уникальным образом. Он принес вместе со своей армией погребальные жертвы на могиле Ахилла и почтил ее состязаниями в беге – он и вся его армия в вооружении пробежали вокруг нее. После этого он даровал своим воинам денежную награду, как если бы они совершили великий подвиг, и действительно сами завоевали древний Илион; кроме того, он воздвиг бронзовую статую Ахилла [891].