На это мы ответим следующее. Юнона обещает, что 1) римляне будут счастливо править, пока широкое море будет шуметь между Илионом и Римом и 2) что Капитолий будет славно стоять и Рим будет побеждать, пока на курганах Приама и Париса будут пастись стада и звери безнаказанно прятать своих детенышей. В первой части этого пророчества содержится обещание вечного существования Капитолия; ибо сказано, что счастливая власть Рима, которую нельзя представить себе без существования Капитолия, продлится, пока между Римом и Троей будет шуметь море,то есть вечно. Юнона совершила бы contradictio in adjecto, если бы сказала во второй части своего обещания, что вечное существование Капитолия не обеспечено; однако она сказала бы именно это, если бы попыталась обозначить длину периода существования Капитолия не тем, что должно длиться вечно, как шум моря, но чем-то таким, что, может быть, не продлится вечно. Таким образом, она должна была думать, что стада и дикие животные должны вечно продолжать попирать гробницу Приама и Париса; таким образом, предполагается, что эти могилы находятся на каком-то определенном месте, возможно в удаленных долинах на вершинах Иды, где, видимо, будут вечно пастись стада и бродить дикие звери. То, что сказано о последнем, таким образом, имеет тот же смысл, как если мы могли сказать: «Пока коровы будут пастись в Альпах и дикие козы карабкаться на их вершины»; таким образом, это обещание не означает ничего другого, как «эта победоносная держава будет вечной». Однако больше ничего в этом пассаже не содержится; нет никаких следов доказательств того, что Новый Илион – это не то же самое, что гомеровский Илион. Однако мы предполагали бы, что Гораций пишет абсурдные вещи, если бы считали, что во второй части обещания – которую, как и первую, он вводит союзом dum, «пока» – он ставит условие, которое не обязательно должно было быть выполнено, в отличие от условия, содержащегося в первой части; то есть условие, которое не должно быть выполнено в том случае, если римляне построят город на месте этих гробниц, и которое будет выполнено, если они этого не сделают. Следовательно, он должен был предполагать, что во втором случае по этим курганам будут вечно бродить стада и дикие звери. Таким образом, он должен был использовать образ пасущихся стад и диких животных как символ вечности. Те, кто полагают, что нашел во второй части обещания условие [1027], что никакой город не должен никогда быть построен на месте древней Трои, не должны удивляться, что с нашимспособом объяснения мы приписываем Горацию именно такой смысл.

Однако в нашей оде содержится нечто большее, чем обещание Юноны, которое мы уже обсудили. Далее говорится:

Но лишь один воинственным римлянам
Завет кладу я: предков не в меру чтя
И веря счастью, не пытайтесь
Дедовской Трои восстановить стены!