Ученый поежился. Пот теперь сполз за воротник, под рубашку, неприятной струйкой стек между лопатками. Это вызвало волну какого-то щемящего чувства, словно кто-то стоит за спиной и пристально смотрит в затылок. Но никто на Виктора не глядел, одни были погружены в собственные мысли, другие тихо переговаривались друг с другом. Тем не менее, ощущение преследования не проходило.

Печальная церемония завершилась. Люди начали понемногу расходиться, и Виктор тоже побрел прочь. Он подумал, что надо бы заглянуть на могилу Линды, и свернул к кладбищенским воротам, где всегда стояли бабульки с живыми цветами. Ритуальные услуги во все времена пользовались спросом — будь то похороны, рождение или свадьба.

Виктор размышлял между гвоздиками и хризантемами, когда чувство преследования появилось у него снова. Это было похоже на ледяные иголочки, покалывающие его лопатки и бегущие вверх, к затылку. В это же время знакомый женский голос произнес рядом:

— Возьмите хризантемы…

Виктор обернулся, и волна настороженности схлынула с него, как и появилась, а вместо нее пришло чувство облегчения. Потому что рядом стоял никакой не тайный преследователь, а Лиза Гутник, аспирантка из Славена.

— Добрый день, — улыбнулся ей Виктор. — Значит, хризантемы?

— Они красивые, — смущенно пояснила девушка и слегка покраснела.

— Ой, берите, молодой человек! — прошамкала старуха-продавщица, будто продавала букет на любовное свидание. А, может, ей было все равно, кому и для каких целей продавать цветы. — Смотрите, какие пушистые, где еще такие найдете!

Виктор молча расплатился и забрал букет.

— Вы тоже на похороны пришли? — спросил он у Лизы.

— Да… Об этом писали в газетах, — призналась она и вдруг пылко попросила:

— Только не думайте, что я вас преследую! Вы ведь не думаете так?

Виктор рассмеялся. Несмотря на то, что находились они в обители смерти и скорби, на душе почему-то стало светло и радостно.

— Что вы, Лиза, я вовсе так не думаю, — успокоил он девушку.

Она удовлетворенно закивала головой.

— Наверное, у вас здесь еще дело? — спросила она, намекая на только что купленный букет. — Что ж, не буду вам мешать…

— Вы мне и не мешаете, — возразил Виктор.

Ему вдруг показалось, что все напряжение последних дней, от общества Яна, от похорон и удушающего чувства вины — в общем, все, что беспокоило и мешало ему жить, — куда-то улетучилось. Словно действительно после продолжительной бури и обложного ливня проглянуло теплое солнце. Даже воздух стал светлей и чище — или это просто солнечные блики заиграли в медовых волосах Лизы.

— А знаете что, — сказал Виктор. — Если хотите, прогуляйтесь со мной? Конечно, это не лучшее место для прогулки, но я обещаю вам, что не задержусь здесь долго и мы сможем найти какое-нибудь более уютное место. Вы согласны?

На лице Лизы расцвела смущенная улыбка.

— Согласна, — просто сказала она.

Они пошли вглубь кладбища, по утоптанной дорожке меж аккуратных изгородей. На солнце наползли перистые облака, и в мире воцарились покой и умиротворение.

— Кто у вас здесь похоронен? Родители? — спросил Лиза.

Виктор отрицательно качнул головой.

— Нет. Жена…

Лиза широко раскрыла глаза и с неподдельным сочувствием воззрилась на ученого.

— Простите… я… соболезную…

— Ничего. Спасибо, — Виктор грустно улыбнулся и сказал:

— На самом деле, вам не за что извиняться. Это случилось достаточно давно…

Когда же?

Виктор напряг память. Время — хороший лекарь. И образ женщины постепенно тускнел в его сознании. Кажется, теперь он уже не мог вспомнить цвета ее глаз.

До того момента, как нечто предстало перед ним в облике Линды… но об этом лучше не вспоминать вовсе.

— Три года назад, — сказал ученый. — Да. Три года…

— Что с ней случилось? — спросила Лиза, но в ее голосе не было пустого любопытства. Скорее — сопереживание.

— Погибла в автокатастрофе, — ответил Виктор.

Он почувствовал прикосновение к своей руке. Тонкие пальцы девушки дотронулись до его запястья — нежно, сочувствующе. Это был легкий и трогательный жест искреннего дружеского участия, и у Виктора странно защемило сердце.

— Вы до сих пор помните ее, — сказала Лиза утвердительно.

— Да, — не стал спорить с ней Виктор. — Я помню…

Они дошли до выкрашенной в небесно-голубой цвет оградки. Любимый цвет Линды.

«Конечно, — подумал про себя Виктор. — Голубой. Ее глаза были голубыми…»

Он прошел за изгородь и положил букет на аккуратный холмик. Смахнул пыль и листья с таблички. Линда серьезно смотрела на него с фотографии — строгое, даже немного грустное лицо. Красивое.

Теперь оно навсегда останется таким — строгим и застывшим, как маска.

«Пусть будет так, — подумал Виктор. — Не раздутым комом грязи… Люди не должны приходить из глубоких северных болот. Да, они умирают, их тела обращаются в прах, но прах питает новую жизнь. Так и должно быть в круговороте бытия».

Сердце защемило снова, но уже не так сильно, как бывало раньше.

— Прощай, Линда, — почти неслышно, одними губами произнес Виктор. — И прости.