Цветные звезды ледяны.
Зенита чернота пустая.
Ветра из Божией страны
Идут — от края и до края.
Они плывут. Они несут
На крыльях — адский запах крови.
И мой курок наизготове,
И нож наточен. Страшный Суд
Пребудет. Я у изголовья
Огонь поставлю. Сколь минут
Горит простая плошка с жиром?..
Да, Господи, любовью живы.
А холод!.. — будто бы везут
В огромных розвальнях, в ночи,
Старуху, сходную с звездою.
Мир стылый и пустой. Молчи.
Молись и плачь. И Бог с тобою.
И он, зловещий, как февраль
В Москве, — гудением поземки —
Над сном морским, солено-ломким —
Над смертью корабля в обломках —
Над чашкой с тульскою каемкой:
Ее разбить душе не жаль —
Безумым, волчьим воем, громким,
Голодный Серафим: Мистраль.

Он надо всем. Он надо всеми.

В ладонь уронен мокрый лоб
И проклято земное время —
Родильный одр, метельный гроб.
Вся Франция — един сугроб,
И Русь моя — един сугроб,
Земного живота беремя,
Довременный Господень боб.
И Тот, кто живших не осудит, —
Живущих за руку возьмет
И по водам их поведет
Туда, где звезды сердце студят,
Струя над миром древний лед,
И где Мистраль один ревет,
И где Мистраль один пребудет.

ЮРОДИВАЯ БЛИЗ ЦЕРКВИ СЕН-ЖАН В ЛИОНЕ. ВИТРАЖ

Руку разрежу — и кровью тяжелой
Склею каждый осколок малый
Витража.
Это я — у Престола,
Это я — у Креста стояла.

Сводит ступни и ладони-крючья

Снег мой юродивый, снег блаженный.
Снег на чужбине — синий, священный!
Лоб окровавлен вьюгой колючей.

«ЖИЛ-БЫЛ ВО ХРАНЦЫИ КОРОЛЬ МОЛОДОЙ,

ИМЕЛ ЖАНУ-КРАСАВИЦУ ДА ДВОХ ДОЧЕРЕЙ.
ОДНА БЫЛА КРАСАВИЦА — ШТО ЦАРСКАЯ ДОЧЬ!
ДРУГАЯ — СМУГЛЯВИЦА: ШТО ТЕМНАЯ НОЧЬ».

Песня из горла на снег струится.

Сижу на снегу. Ноги поджала.
Крылья подбили залетной птице.
А горя мало. А неба мало!

Ширше крестись на храм Иоанна.

Бешеней руку вздымай, босячка!
Голой да русской да кошке драной
Грош да сухарь — Господня подачка.

Я — анфилад оснеженных житель.

Хлеб ем со снегом и со слезами.

…Жил-был во Хранцыи Иоанн-Креститель

С длинными волосами,
с голубыми глазами.

Он сходил с витража. Весь искрился.

Совал мне кусок зачерствелой пиццы.
Он на снег крестился. Снегом умылся.
Сел на снег рядом со мною, птицей.

— Клюй ты, клюй, ты моя родная!

Склюй все крохи огня, все свечи.
Я во Хранцыи молитву рыдаю
За твои лебединые плечи.

Весь я разбился в осколки, Креститель.

Хлеб свой доем да пойду далече.
Я для тебя, чухонка, — родитель.
Я для людей — Иоанн Предтеча.

Прости, богат храм мой!..

* * *

…Рука в снегу.
Кроху — губами взять не могу.
Была я — красавица, что царская дочь.
Да оловом плавится
Последняя ночь.

МАТЬ ИОАННА РЕЙТЛИНГЕР