"Well," I said (хорошо, — сказал я). "What would you order (что бы вы заказали)?"

Poirot closed his eyes (Пуаро закрыл глаза) and leaned back in his chair (и откинулся назад в своем кресле). His voice came purringly from between his lips (его голос мурлыкал: «выходил, мурлыкая, из его губ»).

r'esum'e ['rezju(:)me], lean [li:n], purringly ['p:rl]

"That is your idea of the cream, eh?"

"I gather you don't agree."

Poirot looked at me sadly. "You have made there a very pretty r'esum'e of nearly all the detective stories that have ever been written."

"Well," I said. "What would you order?"

Poirot closed his eyes and leaned back in his chair. His voice came purringly from between his lips.

"A very simple crime (очень простое убийство). A crime with no complications (убийство без сложностей). A crime of quiet domestic life (убийство из тихой домашней жизни), very unimpassioned (очень бесстрастное; passion — страсть) — very intime (очень фр. интимное)."

"How can a crime be intime (как преступление может быть интимным)?"

"Supposing," murmured Poirot (предположим, — пробормотал Пуаро), "that four people sit down to play bridge (что четыре человека садятся играть в бридж) and one (и один), the odd man out (человек, оставшийся без пары), sits in a chair by the fire (сидит в кресле у камина: «у огня»). At the end of the evening (в конце вечера) the man by the fire is found dead (человека у камина находят мертвым). One of the four (один из четырех), while he is dummy[4] (пока он был «болваном»), has gone over and killed him (подошел и убил его), and, intent on the play of the hand (и, сосредоточенные на игре на кону), the other three have not noticed (другие трое не заметили /этого/). Ah, there would be a crime for you (ах, вот это бы было преступление для вас)! Which of the four was it (который из четырех это был)?"

murmur ['m:m], dummy ['dm], complication [kmpl'ken]

"A very simple crime. A crime with no complications. A crime of quiet domestic life, very unimpassioned — very intime."

"How can a crime be intime?"

"Supposing," murmured Poirot, "that four people sit down to play bridge and one, the odd man out, sits in a chair by the fire. At the end of the evening the man by the fire is found dead. One of the four, while he is dummy, has gone over and killed him, and, intent on the play of the hand, the other three have not noticed. Ah, there would be a crime for you! Which of the four was it?"

"Well," I said (ну, — сказал я). "I can't see any excitement in that (я не вижу ничего занимательного в этом)!"

Poirot threw me a glance of reproof (Пуаро бросил на меня укоризненный взгляд; to throw — бросать). "No, because there are no curiously twisted daggers (нет, потому что нет необычно изогнутых кинжалов), no blackmail (нет шантажа), no emerald (нет изумруда) that is the stolen eye of a god (который является украденным глазом бога; to steal — красть), no untraceable Eastern poisons (нет не оставляющих следов восточных ядов; trace — след). You have the melodramatic soul, Hastings (у вас мелодраматическая душа, Гастингс). You would like (вам бы хотелось), not one murder (ни одного убийства), but a series of murders (а серии убийств)."

"I admit," I said (я признаю), "that a second murder in a book often cheers things up (что второе убийство в книге часто все оживляет). If the murder happens in the first chapter (если убийство происходит в первой главе), and you have to follow up everybody's alibi (и вам приходится отслеживать алиби каждого) until the last page but one (до предпоследней страницы) — well (так), it does get a bit tedious (это действительно становится немного утомительным)."

reproof [r 'pru:f], alibi ['aelba], tedious ['ti:djs]